Салават Асфатуллин - Башкиры в войнах России первой четверти XIX века

Сохранился и очень живой рассказ казака В. М. Самоходкина о пленении адъютанта маршала Нея: «Командир полка, говорит он (офицер Савостьянов), – приказал мне во чтобы то ни стало добыть к утру живого человека из французского лагеря. Сам главнокомандующий лично поручил ему это дело». Охотников набралась чуть ли не целая сотня. Савостьянов выбрал только 15 человек. …«Объедем мы тихонько лагерь их в тыл; там, должно быть, есть сообщение от него с прочими войсками; а уж гонцы непременно бегают туда и сюда – словим этакого гонца и делу конец» – сказал офицер». Так они и сделали. Пробрались в тыл, дождались порядочную толпу верхоконных людей, едущих на передовую, спрятали людей в кустах по обочинам дороги, а офицер с двумя казаками развернулись и поехали назад, прикидываясь своими, – французами. «Малу – помалу французы поравнялись с нами, но, должно быть, признали за своих. Мы приотстали и едем себе сзади. Вдруг один из французов остановил коня и стал слезать…поднимает что-то – верно уронил. У нас поджилки затряслись…и только лишь было он занёс ногу в стремяно, чтобы сесть на лошадь, как мы его накрыли, обарканили, завязали рот и посадили на моего коня, а сам я вскочил к нему за бёдра держать; товарищи подхватили под чумбуры французского коня и моего, свистнули в кусты и вся наша команда понеслась в сторону, как испуганное стадо сайгаков. Так мы ещё до рассвета доставили к полковнику желаемого французского языка. Взял пленника наш полковник, и сам повёл к главнокомандующему. Поднялась суматоха, забегали адъютанты, и вдруг прибегает к нам из палатки сам полковник. «Что вы наделали?» – обращается он к Савостьянову, – кого вы взяли в плен? Да знаете ли, что вы взяли в плен адъютанта маршала Нея! Как это угораздило вас изловить его?»… Перехваченный казаками в Лаутенберге неприятельский план наступления открыл Беннигсену глаза на ситуацию, в которой оказалась русская армия. Он сразу же начал собирать свои силы в Янково, чтобы через Алленштейн двинуться навстречу французам, основные силы которых стягивались к Вилленбергу, где находился Наполеон, срочно прибывший из Варшавы» [60].

Беннигсен Л. Л. одним из первых начал документально уличать Наполеона в том, что ради пропаганды, он преувеличивает с 1805 года потери русских войск в 3-4 раза: «Укажу здесь только на известия, помещённые в бюллетнях великой армии о сражениях под Пултуском и Гейльсбергом, в которых французы были отражены со значительными потерями. В известиях же говорится, …в первом сражении взято в плен 40 тысяч человек, число, превышающее наличный состав русской армии в день сражения» [61]. Далее он также убедительно доказывает, что число русских пленных при битве под Прейсиш-Эйлау преувеличено в 4 раза, а захваченных русских знамён аж в 9 раз! Кстати, значительное преувеличение пленных Наполеоном, подтвердилось затем при размене пленными. И зачем ему понадобилось досрочно призывать новобранцев следующего 1808 года за 6 месяцев до срока, если бы он на самом деле разгромил русские войска так, как описал в своём 61-м бюллетене?!

Свои потери Наполеон в бюллетенях всегда преуменьшает, и тоже в разы. На самом деле в битве при Прейсиш-Эйлау «корпус маршала Ожеро был почти весь уничтожен при его атаке на центр нашей позиции, и уцелевшие от гибели 5000 человек его корпуса были распределены на пополнение других корпусов, пострадавших также в этом деле, в особенности первого армейского корпуса или корпуса принца Понте-Корве (Бернадота – авт.)» [62].

После больших потерь в сражениях на чужой земле, русские войска весьма здраво совершали организованный отход навстречу пополнениям в сторону своих границ. А поле битвы оставалось за французами и их союзниками. И на этом основании, Наполеон объявлял себя победителем на весь белый свет, невзирая, зачастую, на равные или даже большие потери. То есть, Наполеон был первым ловким пиарщиком. Ростки его пропаганды живы даже сейчас и, даже в России, через 200 лет после описываемых событий. «Издание бюллетеней, составляемых лично Наполеоном, являлось частью информационной войны. Они позволяют судить о том, какую трактовку событий навязывал Европе Наполеон. «Mente comme un bulletin» («Врёт как бюллетень») – эту пословицу сложили сами французы, и, как видим, сделали это не зря. Но почему великий полководец отозвался о казаках в бюллетене столь пренебрежительно? (44-й бюллетень: «две тысячи не способны атаковать один эскадрон, находящийся в боевом порядке»). Мы имеем дело с типичным военно-пропагандистским приёмом, главная цель которого – представить явную опасность как нечто смешное и презираемое, убедить солдат в слабости противника, умаляя его боевые качества» [63].