Коллектив авторов Лебедев С. В., предисловие и - Воспоминания современников о Михаиле Муравьеве, графе Виленском

22-го июля был первый официально торжественный день, наступивший после долго продолжавшейся упорной борьбы законного правительства с мятежом, и потому он отличался особенным характером. К 10-ти часам утра все местные власти и представители всех сословий наполнили залы дворца и перед началом обедни генерал-губернатор обошел присутствующих. Большая малиновая гостиная, где обыкновенно делались приемы, была наполнена гвардейцами: тут был весь Преображенский полк, незадолго прибывший, лейб-уланы и лейб-драгуны, собранные в Вильну для возвращения в скором времени в столицу. Караул у дворца был Преображенский. День был чудесный, и окна дворца были открыты. Генерал-губернатор был очень ласков с гвардейцами и предупредил их, что скоро пошлет в экспедицию. Дворянам он сказал несколько простых, но сильных и внушительных слов, и заявил, что ему уже известно их намерение, но он не может еще допустить его исполнения, так как мало видит чистосердечного раскаяния, ибо для этого нужны действия, а не одни слова; евреям генерал-губернатор не доверял, но всегда обращался к ним с несколькими словами, напоминая о неусыпном исполнении верноподданнических обязанностей; римскокатолическое духовенство было еще очень смущено недавними казнями ксендзов и высылкою своего главы.После приема генерал-губернатор пригласил всех представлявшихся последовать за ним в соборную церковь для слушания литургии и молебствия.

Давно уже наш православный собор не представлял такого блистательного зрелища. Богослужение совершали епископы: Ковенский -Александр и Брестский - Игнатий (викарии Литовской епархии), 2 архимандрита и 4 протоиерея. Когда же началось молебствие и духовенство направилось к амвону - впереди всех показался знаменитый Литовский митрополит Иосиф. Весь собор был наполнен служащими и даже несколькими дворянами; все были в мундирах; в левом углу помещалась небольшая группа русских дам; перед собором на площадке были построены: Преображенского и Семеновского полков роты его величества и спешенные эскадроны лейб-улан и драгун. Толпа народа вокруг была необозримая, и все это было залито сиянием июльского солнца. После молебна загудели колокола, в цитадели загремели пушки и, по выходе начальника края из собора, пронеслось по площади и в толпе народа нескончаемое «ура». Это не был обыкновенный праздник. Всякий чувствовал, что тут совершаются исторические события и, хотя все это представляло лишь внешнее торжество русской силы, но в нем видимо было и чувствовалось то новое направление, которому должны будут следовать в крае грядущие поколения. После развода генерал-губернатор вместе с многочисленною свитою и начальствующими лицами посетил митрополита, который был чрезвычайно утомлен службою, и едва был в силах принять на несколько минут столь многочисленное общество. Голос его чрезвычайно был слаб, так что во время служения слова его были слышны лишь близь стоявшим.

Вечером в городе была великолепная иллюминация, бесчисленные толпы народа покрывали улицы и площади и в первый, кажется, раз по возобновлении играли в театре. Перед началом представления оркестром Финляндского полка был исполнен народный гимн: «Боже царя храни», который три раза заставили повторить при громком неумолкаемом «ура».

Тут только, в эти минуты, мы, равнодушные петербургские космополиты среди враждебной нам среды, начали чувствовать себя русскими и проникаться самым горячим патриотизмом.

27-го июля так близко следовало за описанным мною торжеством, что может почитаться как бы его дополнением. По случаю дня рождения Государыни снова все собрались в генерал-губернаторский дворец, но в этот день Виленское дворянство чрез депутацию из 15-ти человек, имевшую во главе губернского предводителя, просило начальника края представить Его Величеству письмо с выражением раскаяния и с заявлением верноподданнических чувств. Минута была торжественная. Генерал-губернатор принял адрес, подписанным уже 230 почетнейшими дворянами и согласился представить его Государю; но вместе с тем напомнил дворянству, какую важность должно иметь это заявление, и что затем им следует действиями своими доказать, что они отрекаются от революционной партии и во всем намерены содействовать правительству для восстановления спокойствия в крае. Губернский предводитель заявил при этом, что подписка на особых листах продолжается по уездам и идет успешно.

Немедленно была отправлена государю в Царское Село телеграмма с извещением об этом событии и о содержании адреса. Самый же адрес при пространном донесении отправлен к его величеству в тот же вечер с ротмистром кавалергардского полка, князем Шаховским. На телеграмму был в тот же день получен благосклонный ответ государя. Затем несколько времени спустя его величество удостоил генерала Муравьева милостивым по этому случаю рескриптом, а князь Шаховской был назначен флигель-адъютантом.