Николай Горелов - Книга странствий

После перечисления всех этих ужасов невольно задаешься вопросом о том, как же взошедший на Апостольский престол в 1243 г. Папа Иннокентий IV [37]принял решение о том, чтобы весной 1245 г. направить к татарам своих посланцев? Ближайшее окружение Папы вряд ли можно было заподозрить в симпатии к кочевникам, совершившим набег на Восточную Европу: магистр Рогерий, автор «Жалобной песни о разорении Венгрии», находился при папской курни. Собравший немало сведений о татарах (эти сведения сохранились благодаря прилежанию Матвея Парижского) Генрих Распе [38], ландграф Тюрингский, был выдвинут на освободившийся после отлучения Фридриха II императорский престол. Знал Иннокентий IV, по крайней мере заочно, и самого Матвея Парижского — в 1248 г. Папа направил его в Норвегию, хронист был в добрых отношениях с королем Хаконом (тем самым, что прославился интересом к рыцарским романам и велел перевести многие из них на язык саг). Ожидать, что кто-либо из людей сведущих мог подать Иннокентию IV идею вступить в переписку с правителями татар, не приходится. Единственным свидетельством, говорящим в пользу изменения настроений в римской курии, является запись рассказа доминиканца Андрея де Лонжюмо, повстречавшего некоего несторианина, находившегося при войске монголов на территории Передней Азии. Но южный путь, по которому в дальнейшем было направлено посольство монаха Ансельма (или Асцелина) в сопровождении Симона де Сен-Квентина со товарищи [39], как и последующие путешествия самого Андрея де Лонжюмо, особых результатов не дали. Зато «северный» путь, впервые опробованный францисканцами Иоанном де Плано Карпини и Бенедиктом Поляком, оказался и интереснее, и продуктивнее. Нет никаких свидетельств в пользу предположения о том, будто Папа намеревался использовать татар в борьбе с императором Фридрихом (тот почил своей смертью в 1250 г.), да и императора вряд ли можно обвинять в содействии нашествию азиатов — хорошо известно, что решение отправиться в Великий поход было принято на курултае без постороннего участия. Иннокентий IV сделал первый шаг, его примеру последовал Людовик IX Святой, посылавший к монголам Андрея де Лонжюмо и Гильема Рубрука. С точки зрения дипломатии результат был близкий к никакому, но главным оказался процесс: путешествие, осознание, встреча с новой культурой и ее описание. От теоретических споров об этнической и конфессиональной принадлежности монголов (хотя сами эти споры — одно из первых свидетельств проникновения сюжета, сформировавшегося в древнерусской литературе, в словесность западную) дело перешло собственно к рассказу о том, как до этих самых татар добраться, где они живут, что у них за обычаи и какие земли они покорили. От лапидарных известий накануне нашествия (или Великого похода на Запад — кто с какой точки зрения смотрит) Европа к концу XIII в. достигла описательных высот «Книги о разнообразии мира» Марко Поло.

Николай Горелов

В какую бы страну они ни вторгались, уничтожают ее обитателей, за исключением детей, которым Чингис, что в переводе означает царь царей, их [татар] государь, налагает на лица клеймо свое раскаленное. Существуют сорок два советника, которым Чингис доверяет и с которыми держит совет свой. И никто из всего войска не посмеет заговорить о чем-либо иначе как гласно, и никто из всего войска не посмеет спросить, куда идет господин или что он намеревается сделать. Они пьют молоко кобылиц, а также других неразумных животных, и весьма пьянеют. А еще эти двое пожелали мне сообщить, что впереди них шествуют некие племена, именуемые мор-даны, которые убивают всех людей без разбору. И никто из оных «не осмеливается обуть стопы свои» [40]прежде, чем убьет человека. И я полагаю, что именно ими были убиты братья минориты и проповедники, которых король Венгрии посылал к ним.

Послание венгерского епископа [Стефана II].

Анналы Уэрлейского монастырь 1239 г.

История двух путешествий доминиканского монаха из Венгрии, брата Юлиана, — рассказ весьма удивительный. Прочитав в книге по истории о прародине своего народа [41], монахи решили прямо накануне монгольского нашествия отправиться на поиски своих сородичей и смогли благополучно возвратиться. И главное, они сумели повторить свое путешествие. Еще более примечательный факт — реляции не просто сохранились, но их читали. Францисканец Гильом де Рубрук, побывавший в Каракоруме — столице империи монголов, — потрудился записать в своей книге о том, что ему также довелось побывать в Великой Венгрии: «После того как мы отъехали на расстояние двенадцати дней от реки Этиль [42], перед нами предстала большая река под названием Яик, текущая с севера из страны Паскатур и впадающая в вышеупомянутое море. Язык паскатур тот же самый, что и у венгров, они занимаются пастушеством, городов не имеют, а с запада граничат с Великой Булгарией. На северо-восток от этой страны нет больше ни одного города. А Великая Булгария — это самая отдаленная из стран, где существуют города. Из этой местности Паскатур некогда совершили свой исход гунны, ставшие впоследствии венграми, а посему оная местность и является Венгрией Великой. Ведь Исидор сообщает, что дикие племена, запертые Александром за Кавказскими хребтами, перешли преграду верхом на несущих гибель лошадях, и до самого Египта простирались земли, с которых они собирали дань (Этимологии, кн. IX, гл. II). А также ими были разорены все страны, включая Францию, и могуществом своим они превзошли даже нынешних татар. А вместе с ними шествовали также валахи, булгары и вандалы. Из этой самой Великой Булгарии пришли булгары, поселившиеся за Дунаем возле Константинополя. А рядом с Паскатур обитают Иллах, то есть, поскольку звук «б» татары произносить не умеют, оные люди и являются балахами или валахами, от которых произошло нынешнее население страны Ясеня [43]. Однако и те, и другие называются Иллах. Русские, поляки, богемцы и славены говорят на том же самом языке, что и вандалы, и раньше все они были заодно с гуннами, а ныне, по большей части, с татарами, ибо Бог призвал из самых отдаленных областей народ, который и не народ вовсе, а племя безрассудное, поскольку сказано Господом: « И Я раздражу их, то есть тех, кто не придерживается Его Веры, не народом, народом бессмысленным огорчу их! » (Второзаконие, 32, 21). Сие дословно исполнилось по отношению ко всем нациям, не придерживавшимся веры Христовой. Все, что здесь было мною изложено о стране Паскатур, я узнал от братьев-проповедников, которые посетили этот край незадолго до татарского нашествия. Ныне же многие из местных жителей обратились в сарацинство, ибо страна их оказалась покорена булгарами-сарацинами, обитающими по соседству. А еще любой может узнать из хроники, что страны, расположенные к северу от Константинополя, а именно нынешние Булгария, Валахия, Словакия, были раньше греческими провинциями. А Венгрия в те времена была Паннонией». Выходит, францисканский путешественник черпал сведения либо у самого брата Юлиана, либо у его спутников. Из второго путешествия в Великую степь вернулось шесть человек, но надо учитывать, что некоторые из них пропали без вести, поскольку новая экспедиция монахов-доминиканцев, отправленная к команам и татарам еще до вторжения последних в Венгрию, закончилась неудачно. Все предыдущие попытки добраться до Великой Венгрии явно продемонстрировали: пускаться в подобное путешествие без человека, знающего дорогу, — дело бесполезное, следовательно, в степи должен был отправиться кто-то из спутников брата Юлиана или он сам. Вполне возможно, Гильому Рубруку довелось побывать в монастыре братьев-проповедников, где обитали путешествовавшие с братом Юлианом монахи и где, разумеется, и находился экземпляр книги магистра П., с которого все и началось…