Валерий Злыгостев - И нагрянула черная рать... Монгольское завоевание Южного Урала. 1205–1245

Несмотря на то что сведений о каких-либо контактах между монголами и башкирами, относящихся к описываемым событиям, в источниках не существует, следует с огромной долей вероятности предположить, что контакты на самых разных уровнях все-таки имели место. В данном случае следует рассмотреть следующие моменты: 1) не исключено проникновение монгольских ертаулов на правобережье Яика (по сути, в Европу) с чисто тактическими разведывательными задачами; 2) возможно, что состоялась официальная встреча представителей башкирской знати с высшими офицерами или даже полководцами монголов. Подобная встреча вполне могла бы стать еще одним шагом в реализации завоевателями концепции глобальной политики, разработанной Чингис-ханом в отношении стран или народов, подлежащих покорению, и временной нейтрализации их активных действий на военно-политическом поле. Как известно, монгольская дипломатия во всем своем многообразии по необходимости могла касательно несговорчивых или «неудобных» партнеров принимать весьма гибкие формы и, надо полагать, в отношении населения Дешта и Южного Урала на определенном этапе использовала лозунг единства тюркских народов. В этой связи уместно вспомнить, что несколько позже, в 1222 году, в северокавказских степях Субэдэй и Джебэ, опираясь именно на идею пантюркизма, рассорили противостоящих им кипчаков и алан, обеспечив тем самым победу в предстоящей войне с половцами и русскими.

Тогда, оказавшись перед лицом объединенных сил кипчаков и алан, монгольские полководцы, чьи тумены были ослаблены зимним переходом через Кавказские горы, предложили половецким ханам Юрию Кончаковичу и Даниле Кобяковичу (Татауру) сделку. Налегая на общность происхождения и схожую веру, они сказали половецким старшинам: «"Мы и вы — одного племени и происходим из одного рода, а аланы нам чужие. Мы с вами заключим договор, что не причиним друг другу вреда, мы дадим вам из золота и одежд то, что вы пожелаете, вы же оставите нам [аланов]". [Одновременно] они послали кипчакам много [всякого] добра. Кипчаки повернули назад [40, с. 229], бросив своих союзников алан ниже с ними. Те, конечно же, потерпели поражение, были нейтрализованы, вынуждены отойти в горы, "в теснины и ущелья", подальше от кровожадных пришельцев. Но недолго половецкие ханы любовались драгоценными вещицами: монголы, разделавшись с аланами, обрушились на предавших их кипчаков, причем Ибн-ал-Асир не без ехидства замечает, что "татары отобрали у них вдвое против того, что [сами] им принесли"» [17, с. 26; 36, с. 172]… В середине же 1210-х годов, когда Чингис-хан избрал своей жертвой Государство хорезмшахов, лояльность племен, кочевавших на северо-запад от Арала, что подразумевало и безопасность одного из флангов выдвигающегося войска, была ему просто необходима, и потому некие «увещевательные» переговоры с башкирами, а тем более с кипчаками исключать нельзя.

Остается открытым вопрос о нахождении Джучи в 1216 году, а следовательно, и вероятности его присутствия в пределах кочевок башкирских родов. Несмотря на то что арабские и персидские авторы об этом умалчивают, а «Юань ши» вообще приписывает все тогдашние победы над меркитами и кипчаками одному Субэдэю, не следует исключать появления Джучи в Деште сразу же после сражения на реке Чам (лето — осень 1216 года), когда был захвачен в плен сын Куду Мэргэн. Обращает на себя внимание отрывок из летописи Рашид ад-Дина, согласно которому монголы «разбили племя меркит и всех перебили, так что никого из них не осталось [в живых], кроме самого младшего сына [Куду], по имени Мэргэн. Последний был чрезвычайно искусным стрелком. [Монголы] его схватили и привели к Джочи. Так как [Мэргэн] был весьма искусен в метании стрел, то [Джочи] послал к Чингиз-хану посла, прося его помиловать. Вследствие того, что Чингиз-хан [до этого] неоднократно испытывал от них [меркитов] всяческие затруднения, то подумал: "Не годится, чтобы они снова положили начало какой-нибудь смуте!" — и послал [сказать] в ответ Джочи: "Я для вас приобрел так много государств и войск, [так что] на что он вам?!". По этой причине его также прикончили…» [40, с. 178].

Гумилев Лев Николаевич(18.03.1912—15.06.1992). Родился в Санкт-Петербурге. Сын известных поэтов Анны Ахматовой и Николая Гумилева. Историк-этнолог, археолог, востоковед, переводчик (переводил поэзию с персидского). Доктор исторических наук (1961). В 1931 г. поступил в Ленинградский государственный университет, но окончил его, по причине необоснованных репрессий (трижды арестовывался) и участия в Великой Отечественной войне (в 1944–1945 гг.), лишь в 1940-х гг. экстерном. В 1949 г. был вновь арестован и освобожден после реабилитации в 1956 г. С конца 1950-х гг. работал в Эрмитаже, а с 1962 г. вплоть до выхода на пенсию в 1987 г. состоял в штате географического факультета ЛГУ.