Микеле Панталеоне - Мафия вчера и сегодня

Решение Петрозино проникнуть в сицилийскую мафию было воспринято последней как вызов, и главарю «почтенного общества» надлежало принять вызов и сыграть эту «партию». В день приезда Петрозино дон Вито на всякий случай заблаговременно отправился на квартиру депутата П..., пригласившего его на обед. Когда настало время, дон Вито извинился, сказав, что ему необходимо отлучиться на несколько минут, и, воспользовавшись каретой гостеприимного хозяина, направился на площадь Марина. Выйдя из кареты, он дождался Петрозино и выстрелил в него три раза из револьвера. Затем дон Вито преспокойно сел в карету и вернулся на квартиру депутата, где и пообедал с хозяином.

Впоследствии, когда дона Вито заподозрили в этом преступлении, ему нетрудно было опровергнуть подозрения благодаря свидетельским показаниям своего авторитетного друга, показавшего под присягой, что в тот день дон Вито был его гостем, ни на минуту не отлучался из дома и, следовательно, не мог быть на площади Марина в момент убийства.

Это произошло в 1909 году; 20 лет спустя дон Вито оказался в числе тех деятелей мафии, которые подверглись репрессиям, так как им не удалось договориться с фашизмом. Возможно, он был слишком стар и упрям, чтобы понять, что любой компромисс требует жертв, а скорее всего захотел до конца остаться верным себе, ибо, заключая какое-либо соглашение, он привык не столько подчиняться, сколько диктовать свои условия.

Итак, он попал в лапы префекта Мори, присланного лично Муссолини навести в Сицилии твердый порядок, угодный его режиму. Дон Вито был арестован на основании надуманного обвинения в контрабанде, единственного обвинения, по которому удалось сфабриковать более или менее правдоподобные доказательства. Процесс был проведен в спешном порядке; обвиняемый хранил молчание с видом оскорбленного достоинства, держался он в зале суда надменно, как хозяин. В разгар судебного заседания он резко оборвал одного из своих защитников, когда тот в своей речи позволил себе сделать заявление, «оскорбительное для его принципов и его авторитета».

Когда к концу судебного заседания председательствовавший спросил, не желает ли обвиняемый что-либо добавить к выступлению своих адвокатов, дон Вито поднялся и, в упор глядя на судей, четко и ясно сказал: «Господа, вы не в состоянии раздобыть доказательств множества совершенных мною преступлений, поэтому вам приходится судить меня за единственное преступление, которого я никогда не совершал».

И в тюрьму он принес свои авторитет и «порядок», о котором до спх пор вспоминают в кругах мафии. За время его краткого пребывания в заключении (несколько лет спустя он умер в той же камере от горя) он сумел организовать помощь нуждающимся заключенным мафистам и их семьям со стороны всех тех, кто по тем или иным причинам извлекал выгоду из преступной деятельности его собратьев по тюрьме. Сидя за решеткой, он даже наделял богатым приданым выходивших замуж дочерей заключенных; рассказывают, между прочим, что дон Вито умудрился организовать передачу приданого дочери известного главаря мафии провинции Кальтаниссетта, некой Р. Н., именуемой «Маццуни», отец которой отбывал заключение вместе с доном Вито.

Еще несколько лет назад на стене коридора, соединяющего второе отделение первого корпуса с тюремным лазаретом, можно было прочесть выдолбленную ножом надпись, сделанную рукой дона Вито: «Друг познается в беде, в тюрьме, в нужде, в болезни».

Отправляясь на прогулку, все заключенные и даже многие тюремные надзиратели, поравнявшись с этой надписью, бросали на нее одобрительный взгляд. Прошло уже много лет, по и ныне считается особой честью занимать в тюрьме место дона Вито. Много лет спустя в той же камере отбывал срок заключения дон Кало, которому заключенные, находившиеся с ним в одной камере, в знак особого уважения поочередно готовили постель.

Мировую войну 1914—1918 годов в Сицилии ощутили, пожалуй, лишь в связи с всеобщей мобилизацией. Но, как и все войны, она давала широчайшие возможности для незаконных, но зато очень выгодных дел. Именно тогда спекуляция продуктами первой необходимости приняла весьма широкие масштабы, особенно в деревнях, где она, понятно, стала исключительной монополией землевладельцев-мафистов, а также габеллотто и деревенской верхушки. Кроме того, неожиданным источником огромных доходов для мафистов (о чем пойдет речь ниже) стала реквизиция лошадей и скота для нужд армии, ибо они сдавали как украденных животных, так и старых и больных, не пригодных для работ.