Леонид Амирханов - Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

Северная часть нынешнего проспекта им. Ленина и Кронштадтской улицы когда-то называлась «Козьим болотом». Здесь, по преданию, было топкое место, на котором, тем не менее, паслись козы одного из кронштадтских начальников. Козы перевелись, а место это засыпали, и образовалась площадь с названием Козье болото. Постепенно здесь сложился рынок, на котором с открытием навигации окрестные крестьяне торговали своими урожаями. Причем пошлиной эта торговля не облагалась.

«На Козьем болоте можно видеть детей, вынесших корзины с домашним хламом для торговли. Мальчик лет 9 с папиросой в зубах ожесточенно торгуется, не стесняясь в выражениях, прося надбавить еще рубль за какую-то ветошь.

А вот совсем не человекообразное существо с какой-то звериной сладострастью раскладывает принадлежности электрического звонка: кусочки проволоки, кнопки, маленькую батарейку, еще какие-то грязные вещи. Все это тут же чистится ладонями рук. По виду рабочий, а по приемам маньяк плюшкинского типа. Но что обиднее всего – это торгующие матросы» [250] Цит. по: Соколов А.К. Кронштадт: история длиною в 300 лет. С. 265. .

Позднее рынок сформировался на пространстве, ограниченном нынешними Соборной, Кронштадтской и Владимирской улицами на протяжении от Павловской улицы до Северного бульвара. Здесь располагалось множество деревянных лавок, ходили лоточники. Пожар 1868 г. все это уничтожил. Но городская Управа построила против Гостиного двора ряд новых лавок, которые примыкали к каменной стене, ограждающей служительские флигели.

«Кронштадтский вестник» писал об этом рынке в 1870 г.: «Подходя в праздничный день к нашей толкучке, вы издалека уже слышите неопределенный шум, гул. По мере приближения, шум этот становится явственнее. Наконец, вы яснее различаете отдельные звуки, то восклицания, выражающие: радость, горе, гнев, то просто ни то ни се; то выкрикивание названий продаваемых вещей, то брань, крики, песни и даже нередко плач.

Посреди всего этого раздаются жалкие музыкальные звуки: гармонии, подержанной скрипки, старой гитары и пискливого кларнета.

Когда вы подойдете к самой толкучке, то видите огромное сборище народа, представляющее собой самую разношерстную, какую только можно себе вообразить, толпу. В состав ее входят в большом количестве матросы и солдаты, мужички, посадские, дети, женщины, евреи, татары и прочие. Присутствие матросов в фуражках с белыми чехлами делает толкучку совершенно пестрою.

Толпа эта волнуется, ходит взад и вперед по рынку – „толчется“, поднимая своими ногами пыль или меся грязь, смотря по погоде, пуская изо рта огромные клубы махорочного дыма и заражая воздух миазмами.

Торговый элемент ее составляют следующие лица: женщины, по большей части старушки, с руками по самое горло увешанными сорочками, платками всевозможных цветов, полдюжины мальчишек с теми же предметами; матросы преимущественно с обувью разнообразных видов и качеств; небольшая часть мужичков, мещан, евреев, татар – с разными разностями, начиная с часов и кончая какой-нибудь ни на что не годною дрянью. В числе продаваемых вещей попадаются: разных видов и качеств одежда и обувь, концы веревок и ремней, подержанные гармони и другие музыкальные инструменты, на которых играют сами продавцы, привлекая покупателей; чайницы, старые лампы, шкатулки, подсвечники, ружья и т. д. и т. п.

В одном месте несколько человек посадских обступили моряка, продающего поношенные матросские башмаки по 5 копеек за пару. Башмаки скоро разбирают. Посадские тут же их и одевают, бросая свои опорки на произвол судьбы, по-видимому, без всякого сожаления.

В другом месте толпа окружила избитого в кровь, за покушение запустить в чужой карман руку, посадского. „Так и нужно, так и нужно, еще мало прибили!“ – кричит толпа. Сконфуженный индивидуум, притворяясь пьяным, утирая кровь платком и лавируя, скрывается бесследно в толпе.

Пройдя толкучку и свернув налево, по направлению к католической церкви, в углу площади, занимаемой „козьим болотом“, вы видите несколько штук коров, привязанных к загороди. Они тоже продаются. Продавцами, тут же на корточках, без предварительного омовения сосцов и собственных рук, производится процесс доения.

В соседстве с коровами, по другую только сторону изгороди расположились человека три-четыре цирюльников с татарином во главе. Устройство цирюльни в высшей степени просто. Под открытым небом, около изгороди, поставлены на землю две-три скамейки, несколько табуреток – и цирюльня готова! Принадлежности для бритья: бритвы, мыло и прочее укладываются на плоской верхней доске изгороди, по другую сторону которой, как нам уже известно, стоят коровы. Брадобреи народ хороший! Некоторые от излишнего употребления спиртуозного едва стоят на ногах, но, несмотря на это, должность свою правят без особенных приключений, ни носов, ни ушей никому не отрезают. Плата за стрижку волос 5 копеек, а за бритье бороды – 3 копейки» [251] Цит. по: Соколов А.К. Кронштадт. С. 259–260. .