Леонид Амирханов - Кронштадт. Город-крепость. От основания до наших дней

14 мая 1919 г.

Дело инструктора 3-го Кронштадтского крепостного морского пехотного полка Светлова Александра, обвиняемого:

1. В противозаконном бездействии, т. к. будучи дежурным по полку, он не принял никаких мер к прекращению в полку повального пьянства, а, наоборот, своим попустительством способствовал усилению такового до безграничных размеров.

2. В краже вещей у гр. Ставской и красноармейца того же полка Метляева Сергея, обвиняемого в инициаторстве кражи вещей у гр. Ставской со Светловым, красноармейца того же полка Кудрявцева Ивана, обвиняемого в краже вещей, и ротного командира Байкова Павла, обвиняемого в подговоре трех свидетелей дать на Светлова ложные показания, Ревтрибунал признал Светлова, Метляева и Кудрявцева виновными в предъявленных обвинениях и приговорил Светлова и Метляева к расстрелу, Кудрявцева к пяти годам принудительных работ, Байкова по суду считать оправданным».

27 мая 1919 г.

Дело красноармейцев 3-го Кронштадтского крепостного морского пехотного полка: заведующего Хозяйственной командой Егорова Михаила, обвиняемого в массовом и систематическом хищении овса, вверенного ему по службе, с целью продажи такового и получения незаконной наживы, причем его служебное положение, как заведующего Хозяйственной командой, было им преступно использовано для склонения на соучастие с ним в продаже овса и менее сознательного товарища по службе его подчиненного фуражира команды Васильева Владимира и ездового Шувалова Ивана.

Егорова (бывш. офицера) как не оправдавшего доверия Рабоче-крестьянского правительства и совершавшего преступление сознательно к расстрелу.

Шувалова к двум годам, Васильева (т. к. под давлением) к одному году принудительных работ». [448] РГАВМФ. Ф. 174. Оп. 1. Д. 212. Л. 29–42.

Но были и очень странные приговоры:

«20 мая 1919 г.

Красноармеец 2-го Кронштадтского крепостного морского пехотного Рассадин Федор, обвиняемый в самовольных отлучках и дезорганизации рядов Красной армии, признан виновным, и, принимая во внимание его несознательность, реввоентрибунал признал возможным применить к нему амнистию 23 февраля; считая же его недостаточным защищать пролетарскую революцию в рядах Красной армии, трибунал постановил лишить звания красноармейца и отправить на окопные работы.

7 мая 1919 г.

Рассмотрев дело помощника командира 11-й батареи форта „Тотлебен“ Бланкова Ивана и военнослужащего 8-й батареи того же форта Майорова Николая, признал Бланкова виновным по всем пунктам предъявленных ему обвинений, отвергнув пункт четвертый, и как совершившего тягчайшее преступление перед революцией достоин расстрела, но принимая во внимание чрезвычайную ограниченность умственного развития, объясняемого складом умственного аппарата, как следствие порочной болезни; его детски-наивные взгляды на жизнь вообще, как следствие увлечение литературой фантастического содержания, отсутствие способности критически относиться к своим поступкам, что засвидетельствовано медицинским осмотром и признано Трибуналом постановил:

Отправить Бланкова в тыловое ополчение без права назначения его на командную должность и взыскать с него стоимость винтовки по существующей казенной расценке.

Майорова признал виновным, но как бессознательно совершившего преступление под непосредственным влиянием Бланкова (маниака).

Постановил признать возможным применить амнистию 23 февраля с.г., взыскав стоимость винтовки» [449] В документе не указано, какое именно «тягчайшее преступление» совершил Бланков. Видимо, утопил винтовку? Остается удивляться, как такой человек мог командовать батареей. Или, может, наоборот, он был слишком нормальным. .

1920-й не принес стране облегчения. Один из тех, кто жил и работал тогда в Кронштадте, А. Миронов, вспоминал: «Пытаясь улучшить продовольственное снабжение людей, отправляли, в зависимости от фронтов войны, специальные продовольственные отряды вглубь России. Перед отправлением отряды вооружались наганами или винтовками, вручались им первостепенного значения документы. Отряды должны были закупить на местах – продовольствие и доставить своим товарищам по работе, чтобы этим хотя немного облегчить то тяжелое положение голода, создавшееся в связи с общей интервенцией в России. Но, к сожалению, редкие направленные отряды доставляли что-либо посолиднее, большинство возвращалось с полугнилыми яблоками или в лучшем случае с небольшим количеством непервосортного мороженого картофеля. А были случаи, когда отряды возвращались не в полном составе, теряя своих товарищей в столкновениях с теми, кто рассматривал их как простых грабителей.