Артуро Перес-Реверте - История Испании

С 17 на 18 июля начатое в Мелилье военное восстание распространилось на все остальные испанские форпосты в Африке, а также на Полуостров – при поддержке гражданских лиц из числа карлистов и фалангистов. Из пятидесяти трех имеющихся армейских гарнизонов к этому хору присоединились сорок четыре. Среди тех, кто носил форму, одни ринулись вперед с большим энтузиазмом, другие – скрепя сердце, но были и те, кто наотрез отказался (вопреки тому, что нам обычно рассказывают, часть армии и Гражданской гвардии сохранила верность Республике). Но военный мятеж осуществлялся, как и было сказано в инструкциях генерала Молы, без всяких там сюсюканий. Там, где переворот увенчался успехом, военачальники, офицеры и рядовые, не присоединившиеся к мятежу, а также колеблющиеся, были арестованы и расстреляны – на месте или в течение нескольких ближайших дней. В черных списках начали вычеркивать имена людей – брошенных в тюрьму, сваленных в кювет или поставленных к стенке. Тех военных, кого просто не любили, или тех, кто ни вашим ни нашим, а также политиков, профсоюзных деятелей и людей, известных своими левыми идеями, сунули в машину-мясорубку. Террор, применяемый ко всему, от чего хоть как-то попахивало Республикой, с первой же минуты был совершенно сознательным, хладнокровным и безжалостным; речь шла о том, чтобы внушить противнику ужас и парализовать его. Противник же, в свою очередь, реагировал с отменной скоростью и эффективностью, принимая во внимание воцарившийся хаос. Небольшая часть регулярной армии, сохранившая верность присяге (то есть профессиональные военные), поддержанные спешно вооруженной рабочей и крестьянской милицией, плохо организованной, но полной решимости сразиться не за страх, а за совесть с заговорщиками, оказалась в те решающие дни ключевой силой, поскольку именно она оказала твердое сопротивление мятежу и подавила его на доброй половине Полуострова. В Барселоне, Овьедо, Мадриде, Валенсии и на половине андалузской земли мятеж потерпел поражение; и многие восставшие, не ожидая такого народного отпора и оказавшись в изоляции, в большинстве своем погибли – пленников в той войне практически не брали. Через четыре дня то, что должно было стать быстрым и яростным государственным переворотом, совершенным в мгновение ока, начало увязать. В жизни все получилось не так легко, как на бумаге. К 21 июля Испания была уже расколота надвое. Республиканское правительство сохранило контроль над основными промышленными районами – ожесточенное сопротивление рабочих стало здесь решающим, над значительной частью сельскохозяйственных районов, почти над всем побережьем Коста-де-Кантабрия и над всем средиземноморским побережьем, а также над большей частью флота и основными авиационными базами и аэродромами. Однако на тех территориях, что оказались в руках восставших и использовались ими в качестве плацдармов, мятежники действовали быстро, жестко и эффективно. Благодаря авиационной и другой технической поддержке, которую немцы и итальянцы (а на эту кнопочку заговорщики нажали еще до того, как прыгнули с вышки в воду) предоставляли им с самого первого момента, легионеры терции и мавританские солдаты Регулярес были переброшены из своих гарнизонов с севера Африки, и за счет этих подкреплений мятежники укрепили свои позиции и выступили колоннами к ближайшим очагам сопротивления. Так столкнулись лбами: эффективность и военные навыки и умения, с одной стороны, и народный энтузиазм и желание биться за свои интересы – с другой; вплоть до того, что за счет мужества и ружейных выстрелов обе эти столь различные силы первое время пребывали в состоянии равновесия. Что говорит о многом, и если не о готовности, то уж точно – о стойкости левых и их сторонников из числа вооруженного народа. Так началась первая из трех фаз, которые будет проходить эта гражданская война, и вот она дошла уже до своей верхней точки – консолидации и стабилизации двух зон. Эта фаза продлится до конца года, включая в себя также неудачную попытку мятежников взять Мадрид. Вторая фаза, до декабря 1938-го, – это позиционная война с линиями фронтов и окопами; а третья – уже предполагает распад сопротивления республиканцев и победное наступление мятежных войск. Мятежники, взывавшие к христианским и патриотическим ценностям, противопоставляемым марксистскому варварству, стали называть себя «национальными войсками», и в общепринятой терминологии за ними закрепилось именно это наименование, как и название «красные» для республиканцев. Однако основная проблема заключалась в том, что деление на две зоны – красную и националистскую – не в точности соответствовало убеждениям людей, в этих зонах находившихся. В зоне националистов оставались левые, а в красной зоне – правые. И даже солдаты двух противоборствующих сторон оказались там, где оказались, зачастую просто потому, что так получилось, а не в силу осознанного выбора. А еще были люди, далекие от тех и от других, кого весь этот кровавый кошмар накрыл совсем уж случайно. Так что, примерив на себя мысленно роль палача и роль инквизитора, укорененные в нас за многие века нашей скорбной истории, те, что в той и другой зоне держали в руках оружие, с преступным энтузиазмом взялись за зачистку своей территории.