Лариса Печатнова - Спарта. Миф и реальность

Цари в Спарте прежде всего являлись верховными главнокомандующими. Об этой стороне их деятельности сохранилось немало свидетельств у древних историков, особенно у Геродота и Ксенофонта.

В архаический период, до значительного усиления эфората, спартанские цари обладали неограниченной военной властью. Как руководители войска они имели право по собственному усмотрению объявлять набор в армию и отправляться в поход в любую землю и в любом направлении, не советуясь с прочими спартанскими властями. Как свидетельствует Геродот, «ни один спартанец не смеет им противодействовать, в противном же случае подлежит проклятию» (VI. 56). Таким образом, в Спарте авторитет царей как военачальников поддерживался не только законом, по и религией. Их призыву, как призыву гомеровских царей, должны были повиноваться все военнообязанные (Her. VI. 56). Во время похода цари обладали всей полнотой власти и даже имели право карать смертью без какого-либо судебного разбирательства любого воина, проявившего трусость или недисциплинированность (Thuc. V. 66; Xen. Lac. pol. 13. 10; Arist. Pol. III. 9. 2. 1285 а). Они имели право заключать с врагом перемирие, вырабатывать предварительные условия мира и уводить армию домой (Thuc. V. 60. 1; 63. 1; Xen. Hell. III. 4. 5; 5. 23; 5. 34).

Вплоть до конца VI в. цари в военное время, как правило, вместе руководили войском (Her. V. 75). Но почти непрерывная и продолжительная вражда обоих царских домов отрицательно сказывалась на эффективности их совместной деятельности и в конечном счете, нарушала интересы всей общины. Ведь успех любой военной кампании был связан с принятием ответственных совместных решений. По крайней мере, один царь не мог отдавать распоряжения, имеющие законную силу, против воли другого царя. Случаи неэффективного и даже «провального» коллективного руководства привели к тому, что в конце VI в. с этой практикой было покончено.

Непосредственный повод для такого рода решения дали сами цари. Именно их поведение привело к принятию нового закона, который можно рассматривать как серьезное ограничение царской власти в военной сфере. Как рассказывает Геродот, конкретным поводом для изменения старого обычая послужила распря двух спартанских царей, Клеомена I и Демарата (Her. VI. 74–76). Их соперничество привело к провалу всей военной кампании 506 г., направленной против Афин. Согласно обычаю, они вместе выступили в поход, но в самый решительный момент перед сражением с афинянами Демарат дезертировал и, бросив Клеомена, удалился домой. Геродот говорит, что именно «из-за этой распри в Спарте был издан закон, запрещающий обоим царям вместе идти в поход» (VI. 75). Поскольку вся полнота военной власти принадлежала обоим царям вместе, то спартанцы, приняв подобный закон, на деле, если не формально, ослабили позиции спартанских царей не только в сугубо военной, но и даже шире — в общеполитической сфере. Почти непрерывная продолжительная вражда обоих царей и так негативно сказывалась на всей их деятельности, а запрет на совместные военные походы должен был еще сильнее отдалить царей друг от друга и углубить пропасть между двумя царскими домами.

Закон 506 г. можно считать первым серьезным ударом, который община нанесла своим царям. Раскол между Агиадами и Еврипонтидами был, таким образом, закреплен, и в дальнейшем большинство правительственных кризисов в Спарте так или иначе было связано с враждой двух царских родов. Разногласия между царями культивировали и использовали в своих интересах разные политические силы. Как правило, цари являлись партийными лидерами противоборствующих политических группировок, отстаивающих интересы различных слоев спартанского гражданства [10] Среда них, согласно традиции, были лаже «демократы», выступающие против безудержной алчности знати. Так, царь Полидор, правящий вместе с Феопомпом во время Первой Мессенской войны, провел второй после Ликурга раздел земли на клеры (Plut. Lye. 8). Как сообщает Павсаний, он «пользовался большой популярностью в Спарте и… был особенно любим народом». За свои демократические симпатии и действия он был убит одним из представителей аристократической корпорации (Paus. III. 3. 1–4). Однако после победы эгалитарных тенденций в спартанском обществе Полидор становится объектом всеобщего почитания. Его статую поместили на одно из самых почетных мест в Спарте — рядом с могилой Ореста, а эфоры пользовались печатями с изображением Полидора (III. 11. 10). .