Адриенна Мэйор - Митридат. Отважный воин, блестящий стратег, зловещий отравитель. 120–63 гг. до н. э.

В последние годы историки также стали использовать условные, «виртуальные» мыслительные эксперименты — «а что, если…» — как инструмент для понимания значимости и возможности развития исторических событий, представляя себе альтернативные результаты и заполняя пробелы. Такая техника не является современным изобретением. Например, уже в V в. до н. э. греческий историк Геродот и драматург Еприпид рассказывали альтернативные варианты истории Плены Троянской, согласно которой Елена никогда не уезжала в Трою, но на протяжении всей Троянской войны находилась в Египте. Римский историк Ливий задавался вопросом, что бы случилось, если бы Александр Великий не умер, а отправился завоевывать Италию (Ливий считал, что Рим победил бы и его) [13] Пьеса Еврипида «Елена» (412 г. до н. э.) была основана на альтернативной версии легенды о Елене, которая пересказана у Геродота (II. 113–120). Ливий IX. 17–19. .

«Ландшафт истории» Джона Льюиса Гэддиса (2002) повлиял на меня и помог «нанести на карту» белые пятна в жизни Митридата, оставаясь верной исторической правде. Гэддис также объясняет, как построение «сценариев» позволяет историку пользоваться своим воображением, чтобы заново посетить прошлое и «переиграть» его, задавая себе методологически правильные вопросы о том, что могло бы случиться при определенных обстоятельствах [14] Gaddis 2002, 100–109 — принципы и правила рассуждений «от обратного». .

Чтобы рассказать историю Митридата (а иногда и сделать ее более драматичной), я иногда дополняла отсутствующие детали в исторических свидетельствах, основываясь на известных фактах, литературных и археологических данных, похожих событиях и возможностях. В этих случаях я следую общепринятым правилам для методологически обоснованной альтернативной истории, установленным в «Виртуальной истории» Ниалла Фергюсона (2000): детали должны быть возможными или вероятными для того времени и места, где действовал Митридат, и они должны соответствовать опыту людей того времени, который мы можем узнать из древней литературы, искусства и истории и/или археологии. Такие пассажи обозначены выражениями вроде «могло бы быть», «вероятно» и «возможно», однако я также четко указываю в тексте или примечаниях все те случаи, когда я заполняю пробелы или тупики, добавляю исторически уместные детали, примиряю противоречащие между собой версии или предлагаю логически вероятные сценарии того, как могли бы разворачиваться события. Предлагая такие сценарии, я сохраняю верность известным основным историческим событиям и «условиям возможности» в древних источниках. Такой подход значительно отличается от обычного исторического романа: в этом случае романист свободен и может противоречить известным фактам, создавать новых персонажей и условия [15] Ferguson, 2000, введение. Выдающиеся примеры древних нарративных историй: Holland 2003; Reinach 1890; Champlin 2003; Strauss 2004, 2009; Lee 2007. .

Несмотря на свои необыкновенные достижения и роль в падении Римской республики, Митридату необыкновенно мало внимания уделяли как ученые, так и широкая публика.

Магистерская работа Теодора Рейнака «Митридат Евпатор, парь Понтийский» (Mithridate Eupator, roi du Pont), изданная на французском (1890) и немецком (1895) языках, остается весьма авторитетным трудом по Митридату, несмотря на воззрения автора, характерные для «Прекрасной эпохи». Со времен Рейнака появилось множество нового материала — научные исследования, исторический анализ и археологические данные, — которые объясняют токсикологические исследования Митридата, его богатую посмертную «биографию», черноморский контекст его политики, его амбиции и достижения. «Царь ядов» — это первая полномасштабная биография Митридата с рождения до смерти и после смерти — почти за целый век.

Первая работа на английском, посвященная исключительно Митридату, — это популярная биография исторического романиста Альфреда Даггана: «…Умер старым Митридат: Митридат Евпатор, царь Понтийский» (1958). Такие выражения Даггана, как «раболепные азиаты» и «краснокожие индейцы», ярко говорят о том, в какие годы написана книга. Стереотипный портрет Митридата, жестокого, декадентского «восточного султана», «азиатского врага культуры и цивилизации, зародился еще в 1850-х гг. в трудах великого историка Рима Теодора Моммзена. В работе Латифы Саммерер о восприятии Митридата в Европе подчеркиваются расистские идеи Моммзена, который сравнивал Митридата с оттоманскими султана-милеспотами, и Германа Бенгстона (писавшего сто лет спустя), который заявил, что мысль о резне 88 г. до н. э. «могла зародиться только в уме варвара-азиата». Как отмечает Саммерер, Рейнак, восхвалявший интеллект Митридата, заявлял, что на его портретах заметны «широкие ноздри, толстые губы и полный подбородок потакавшего своим желаниям восточного султана» — по контрасту с совершенными профилями классических греков. Стереотип Моммзена сохранен, например, в романе Колин Маккалоу «Травяной венец» (1991).