Алла Краско - Фонтанный дом его сиятельства графа Шереметева. Жизнь и быт обитателей и служителей

Графиня В. А. Шереметева

Графская семья разрасталась: у супругов один за другим рождались дети: Анна (1744–1768), Борис (1745–1758), Алексей (1746–1748), Мария (1747–1748), Николай (1751–1809), Варвара (1759–1824). Трое из них скончались либо в младенчестве, либо в отрочестве. Дети получили, как тогда было принято, домашнее воспитание. В документах шереметевского родового архива сохранилась недатированная записка графа Петра Борисовича служителю Чубарову об обучении детей Анны, Николая и Варвары музыке и пению.

Дом был, что называется, полная чаша. Служба графа П. Б. Шереметева при Дворе предполагала своего рода обязанность иметь «открытый дом», поэтому в 1750–1760-е гг. Фонтанный дом считался одним из великосветских центров Петербурга. На праздничных обедах, маскарадах и домашних спектаклях здесь бывали члены Императорской фамилии, придворные, члены аристократических семейств, входившие в круг общения семьи Шереметевых.

В зимний сезон 1765 г., когда старшая дочь была уже «на выданье», отец неоднократно устраивал «на нарочито сделанном театре» спектакли, где игрались переведенные с французского языка пьесы, причем роли исполняли актеры-любители — графы Шереметевы, Строгановы, Чернышевы, князья Хованские и Белосельские-Белозерские. После спектаклей обычно устраивались ужины на 100–120 персон. Один из спектаклей посетила Екатерина II. В «Записках» Порошина, воспитателя великого князя Павла Петровича, читаем запись от 1 февраля 1765 г.: «…у графа Петра Борисовича Шереметева была сего дня ввечеру представлена в доме комедия, на которой Его Высочество по оной причине (болезни. — А. К. ) быть не изволил. Ея Величество изволила тут присутствовать…» [11] Записки Порошина. СПб., 1882. С. 252–253. Об этом спектакле сообщала газета «Санкт-Петербургские ведомости». В феврале следующего, 1766 г., та же газета рассказала о спектакле у графа Шереметева, в котором участвовал наследник престола.

В архиве сохранился интересный документ — «Ведомость о расходах по устройству маскарадов 26 и 28 февраля 1755 года» [12] РГИА. Ф. 1088. Оп. 3. Д. 1405. . Вина подали на сумму 528 руб.: мускатель красное и белое, бургонское, мадера, портвейн, рейнвейн, шампанское белое и красное, отдельно французские вина. Все виноградные вина стоили 1330 руб. На столовые припасы: фрукты, конфеты и сыры — истрачено 809 руб. В Гостином дворе бралась напрокат фарфоровая посуда, уплачено 105 руб., на 34 руб. посуды разбито. Деньги были потрачены и на платье «людям», которым шились парадные ливреи. Платили также «солдатам, что были на карауле».

Обслуживало хозяев и их гостей множество людей — среди них и вольнонаемные, служившие по контракту. Из документов начала 1770-х гг. известны некоторые имена: садовник немец Крестьян (Христиан) Элерс, при котором состояли три садовых ученика из крепостных. Трудно сказать, имел ли он отношение к семье известных петербургских садовников Эйлерсов, которые в более поздние времена украшали самые знаменитые общественные и частные парки. Добавим, что близкая по написанию фамилия фигурирует в связи с Фонтанным домом в 1778 г.: управитель графа П. Б. Шереметева Петр Александров записан восприемником при крещении в приходской Симеоновской церкви новорожденного младенца Михаила, сына «придворного золотошвейного мастера Семена Юрьева Элера» [13] ЦГИА СПб. Ф. 19. Оп. 111. Д. 84. Л. 454. М. к. , и вряд ли это случайность.

Был у графа Петра Борисовича лекарь Иван Вейбрехт «для пользования служителей и дворовых людей»: возможно, этот тот Иоганн Вейбрехт, который служил при Дворе Анны Иоанновны. Среди вольнонаемных значился «Канцелярии от строений печной мастер» Иван Вальбрехт, егерь Франсуа [14] РГИА Ф. 1088. Оп. 3. Д. 1512. Списки служителей при санкт-петербургских домах и мызах… 1774 г. . Заметим, что их фамилии в сохранившихся документах домового архива читаются нечетко, но понятно, что это иностранцы, подвизавшиеся в России.

Но большинство служителей — это крепостные дворовые люди. В собственности графов Шереметевых находились больше ста тысяч крепостных людей мужского пола (ревизских душ). Абсолютное большинство крестьян жило в многочисленных имениях, которые по старой традиции именовались вотчинами. Крестьяне работали на помещика либо в форме барщины, либо уплачивали оброк, зарабатывая деньги «отхожим промыслом» с разрешения барина («по паспортам»). Сравнительно небольшая часть крепостных переводилась («версталась») в дворовые, которые обслуживали непосредственно владельцев. Дворовые служители находились в полном подчинении хозяев, но вместе с тем на их обеспечении. В зависимости от исполняемого поручения они в XVIII — начале XIX в. получали денежное жалованье и «дачи» продуктами: зерно, мука, крупы, масло, мясо, а также дрова и свечи. Дворовые люди могли жить в усадьбе с семьей, могли жениться с разрешения владельца, могли быть переведены в другую вотчину и тем самым разлучены с семьей. От помещика зависело, насколько деспотически или гуманно реализовывал он право распоряжаться жизнью своих крепостных.