Льюис Зальцман - Жизнь Англии в Средние века

Условия оплаты были таковы: как только суд принимал дело к рассмотрению, защитнику должны были заплатить 40 шиллингов, далее шла предоплата — по 1 шиллингу за каждый день до даты поединка, а в день поединка защитник сразу получал на руки 16 фунтов; если защитник наносил «королевский удар» — всего лишь один удар, которого было достаточно для того, чтобы суд засчитал ему победу и далее дело можно было решить по взаимному соглашению, то защитнику ничего более не полагалось, но если ему приходилось по-настоящему сражаться, то он получал ещё 16 фунтов. С учётом других выплат, включая расходы на то, чтобы нанять мастера (тренера), вознаграждение Роджера де Мотона составило колоссальную сумму — 48 фунтов стерлингов (то есть 750 фунтов стерлингов на современные деньги). Судебные поединки постепенно вышли из употребления после того, как в эпоху Генриха II в качестве альтернативной формы судебного разбирательства был введён суд присяжных. Правда, по недосмотру, этот вид ордалий так и не был законодательно отменён по отношению к уголовным преступлениям, данное упущение было исправлено лишь в 1819 г., когда обвиняемый стал настаивать на своём праве защититься посредством поединка.

Средневековый суд присяжных существенно отличался от современного. В наши дни присяжные — это люди, которые не должны быть лично осведомлены в обстоятельствах рассматриваемого дела, они выслушивают показания, перекрёстный допрос свидетелей, речи обвинителя и адвоката и заключительную речь судьи, а затем выносят вердикт, который должен быть единогласным. В Средние века присяжные выбирались именно на том основании, что они хорошо знакомы с обстоятельствами дела, хотя человек, о котором было заведомо известно, что он является близким другом или, напротив, заклятым врагом обвиняемого, вполне мог получить отвод. Значение суда присяжных заключалось в том, что он выражал общественное мнение: когда человек обращался к суду присяжных, это называлось «предстать перед миром»; иначе говоря, он целиком полагался на суждение своих сограждан в лице этих двенадцати почтенных людей. В Средние века мы не услышали бы искусных адвокатских речей: истец (или его поверенный) излагал дело со всеми подробностями, ответчик сам отрицал свою вину, и затем, как правило, присяжные выносили решение, исходя из того, что было известно им самим о предмете спора. Случалось, что ответчик выдвигал собственную версию и излагал свой взгляд на суть дела, иногда в суд вызывали свидетелей, но они давали показания без проведения перекрёстного допроса.

В случае уголовного преступления присяжные играли иную роль: им приходилось решать вопрос о предании обвиняемого суду, и в этом их функции до некоторой степени напоминают функции «большого жюри» наших дней, которое в начале судебного процесса должно установить, имеются ли достаточные основания для привлечения обвиняемого к суду. Присяжными такого рода были представители вилл и сотен, они же составляли список лиц, подозреваемых в тяжких преступлениях. Этот список передавался судьям выездного королевского суда, которые отдавали распоряжение о взятии под стражу всех поименованных в нём лиц. Затем обвиняемых допрашивал суд присяжных их родного округа, причём суд вполне мог состоять из тех самых людей, которые в качестве присяжных вынесли решение о необходимости данного судебного преследования, однако это вовсе не означало, что подсудимый заведомо будет осуждён, потому что, хотя присяжные обязаны были указать на кого-либо как на подозреваемого (под угрозой штрафа за сокрытие сведений), сами они вполне могли считать этого человека невиновным.

Уголовные преступления, как мы уже говорили, карались смертной казнью через повешение, однако в некоторых городах были свои обычаи: в городах «Пяти портов» и в ряде других бургов преступников топили: чаще всего их сбрасывали с крутого обрыва в море, а в Сайлисе привязывали во время отлива к скале, которая с наступлением прилива скрывалась под водой. Иногда вместо смертной казни преступнику отрубали руку или ногу, ослепляли его или увечили иным способом. Незначительные увечья служили также наказанием за мелкое воровство, то есть за кражу на сумму менее 1 шиллинга; чаще всего виновному отрезали ухо, иногда вора прибивали за ухо к позорному столбу, и он должен был сам отрезать его, чтобы освободиться, а рудокопы, добывавшие свинец в Мендипсе, прибивали вора за руку к основанию лебёдки, находившейся у спуска в шахту, и он, как мог, пытался высвободиться. Увечье было не только наказанием преступнику — оно служило предостережением для других людей, предупреждая их о том, что они имеют дело с человеком дурного нрава, и, как следствие, человек, потерявший ногу или руку в сражении либо по причине несчастного случая, старался обзавестись документом, подтверждающим этот факт: к примеру, Эдуард I, как мы знаем, должен был подтвердить, что часть левого уха Джона де Рогтона была оторвана лошадиным копытом, а Роберту де Ганторпу правое ухо откусила свинья, когда тот был ещё в колыбели.