Вячеслав Никонов - 1612-й. Как Нижний Новгород Россию спасал

С наступлением лета положение страны стало быстро ухудшаться. Сигизмунд III напрягал все силы, чтобы покончить со Смоленском. Ни о каких переговорах уже не могло быть и речи. Голицын и Филарет готовы были идти на уступки, но король все равно велел их арестовать. Королевская стража разграбила посольское добро и перебила вспомогательный персонал и обслугу. Самих послов увезли пленниками.

На рассвете 3 июня Смоленск потряс мощный взрыв: возле Крылошевской башни взлетела на воздух часть стены. После этого поляки пошли на штурм со всех четырех сторон. Большинство защитников города героически погибли с оружием в руках. Шеин был взят в плен. После допросов и пыток Шеина увезли в Литву, где держали в тюрьме в железных оковах.

Весть о падении Смоленска породила отчаяние и тревогу в России. Опасались, что Сигизмунд сразу двинется на Москву. Но у него не хватило для этого ни военной силы, ни денег. Король уехал в Польшу. Завершение восточной кампании он поручил Яну-Каролю Ходкевичу, одному из лучших полководцев Речи Посполитой. Он был гетманом Великого княжества Литовского, магнаты и шляхта которого требовали себе преимущественных прав при разделе захваченных смоленских и северских земель. Сигизмунд подчинил Ходкевичу отряд ливонской армии и более тысячи гусар из войск, осаждавших Смоленск. Но гетман не спешил в поход.

В бои с ополчением под Москвой вступил Сапега. 23 июня его отряды атаковали ополченцев в районе Лужников. Неделю спустя Сапега попытался овладеть Тверскими воротами, но ополченцы наголову разгромили немецкую пехоту. Через два дня возобновились бои, в которых сложил голову муромский воевода Мосальский. Упрямому Сапеге в итоге удалось прорвать осадное кольцо и на время снять острейшую для гарнизона проблему продовольствия. Но затем при поддержке воеводы Ромодановского Сапега вновь повел свои войска в поход — на Суздаль, Ростов и Переславль-Залесский, стремясь открыть путь на Ярославль. В ополчении знали, что часть боярских и наемных войск покинула Москву, и поспешили воспользоваться моментом. 5 июля начался штурм Китай-города. В 3 часа ночи воины Ляпунова приставили штурмовые лестницы к угловой башне около Яузских ворот, забрались на стену и со стены проникли внутрь, но удержаться там не смогли. Зато овладели Никольской башней, где взяли в плен 300 немцев. Ополченцам удалось поджечь пороховой погреб под угловой башней у Трехсвятских ворот. На этом все и закончилось, земская рать отступила, понеся большие потери при штурме.

В июле наконец-то дошла до Москвы казанская рать, которая помогла приступом занять Новодевичий монастырь. Вражеский гарнизон оказался полностью запертым во внутренних крепостях. Его положение казалось безнадежным. Но тут…

Не все участники ополчения признавали полномочия своего «правительства». Казаки предпочитали решать все вопросы на казачьем кругу и конфликтовали со «служилыми городами». Не дремали правительственные и польско-литовские лазутчики, диверсанты и провокаторы.

Нехватка продовольствия усиливала недовольство в рядах ополчения, чем и воспользовались враги Ляпунова. В земский лагерь было доставлено письмо, якобы написанное им самим, которое предписывало ради пресечения грабежей задерживать повсюду казаков-воров и побивать их на месте либо присылать под Москву. В казацких таборах разразилась буря. 22 июля собрали круг и потребовали Ляпунова к ответу. Тот, не чувствуя за собой вины, не пошел. Тогда круг к нему направил двух детей боярских — Сильверста Толстого и Юрия Потемкина, которые поручились за безопасность воеводы. Ляпунов отправился к казакам и начал их отчитывать. Ему предъявили грамоту, на что он отвечал:

— Походит на мою руку, только я не писывал.

Это были его последние слова, которые потонули в общем шуме. Казаки обнажили оружие, а атаман Карамышев ударил Ляпунова саблей. Тот упал на землю, обливаясь кровью. Воеводу попробовал защитить Иван Ржевский, но зарубили и его. После чего бросились в ставку Ляпунова и разнесли в щепы Разрядную избу. Три дня трупы Ляпунова и Ржевского валялись в поле подле острожка. На четвертый день тела отвезли в ближайшую церковь на Воронцовом поле. Оттуда убитых переправят в Троице-Сергиев монастырь и предадут земле — без почестей.

Кто же подделал злополучную грамоту? Это выяснилось, когда разоткровенничались подчиненные Гонсевского. В распоряжении польского полковника было немало дьяков и писцов, которым было нетрудно изготовить фальшивку и подделать подпись Ляпунова. Доставил грамоту в таборы некий атаман Сидорка, побратима которого Гонсевский за это выпустил из плена.