Евгений Коковин: Улицы Архангельска рассказывают

Годы Великой Отечественной войны поэт провел на фронте, а потом, вернувшись в родной Архангельск, писал:

Владимир Мусиков работал очень много, упорно и всегда радостно. Он писал не только стихи, но и очерки, статьи, зарисовки, заметки и с гордостью называл себя журналистом.

После сборника «Отчий край» у В. Мусикова вышли книги стихов «Живые огни» и «Цена мира», рассказы «Гришкин голубь», поэмы для детей «Волька в милиции», «Ханавэй — Ясноглазый Сокол» и «Лешкина тайна». Поэма «Живые огни» посвящена славной жизни и героической гибели Александра Терехина. Уже после смерти Владимира Петровича в Москве был издан его сборник стихов «Хлеб и цветы», а в Архангельске — «Книжка про мальчишку и его мечту».

Владимир Петрович Мусиков не только писал сам, но и постоянно любовно учил поэтическую молодежь, заботливо помогал другим литераторам. Многие из учеников Мусикова стали известными поэтами на Севере.

В детстве мне часто приходилось бывать на соломбальском знаменитом озерке, где наши старшие братья устраивали каток и проводили конькобежные соревнования, играли в хоккей, учились фигурному катанию. Летом мы, соломбальские мальчишки, катались по озерку на плотиках.

Находилось озерко невдалеке от реки Кузнечихи. Сейчас оно засыпано — осталась, как воспоминание, самая малая частица его.

Трамвай и автобус, пройдя Кузнечевский мост, поворачивают на улицу Валявкина, одной стороной занимающую место бывшего соломбальского озерка. Здесь, на этой улице жил известный полярный капитан Борис Иванович Ерохин, большой друг выдающегося советского писателя Бориса Житкова.

Однажды своей волей и примером капитан Ерохин воодушевил команду на подвиг при тушении горящего и готового взорваться у архангельского причала парохода. В трюмах парохода был груз бертолетовой соли — сильного взрывчатого вещества.

«На что его дух опирался? — пишет Борис Житков о Ерохине в очерке «Храбрость». — Да ведь каждый капитан, приняв судно, чувствует, что в нем, в этом судне, его честь и жизнь. Недаром говорят: Борис Иванович идет, когда видят пароход, капитан которого— Борис Иванович. И в капитане это крепко завинчено, и всякий моряк знает, как только вступает на судно: капитан и судно — одно. И горел не пароход, сам Ерохин горел. Этим чувством и был подперт его дух».

Сам писатель Борис Степанович Житков, капитан, инженер и ученый, некоторое время тоже жил в Архангельске, работая морским инспектором.

Михаил Антонович Валявкин, именем которого названа улица, уроженец Онежского уезда, рабочий маймаксанского завода Вальнева, при Советской власти был назначен заведующим отделом Архангельской милиции и потом — комиссаром. Михаилу Антоновичу принадлежит огромнейшая заслуга в наведении в городе революционного порядка, в борьбе против уголовщины, саботажа, спекуляции.

Валявкину поручались самые ответственные задания Чрезвычайной Комиссии. Когда контрреволюционеры попытались поднять в Архангельске вооруженный мятеж, отряды милиции, руководимые Валявкиным и Вельможным, вместе с частями Красной Армии своевременно предупредили и подавили его.

В период интервенции Валявкин оставался в архангельском подполье. Он продолжал бороться, проявляя исключительную смелость и выдержку. Но выслеженный белогвардейской контрразведкой, отважный коммунист был схвачен и отправлен на Мудьюг. Потом его вновь привезли в Архангельск и после длительных допросов и пыток расстреляли на Мхах с группой других подпольщиков.

Узником мудьюгской каторги был и Андрей Георгиевич Гуляев, председатель Архангельского городского Совета. Не выдержав пыток, издевательств, голода, А. Г. Гуляев на Мудьюге скончался.

Погиб на мудьюгской каторге после пыток в ледяном карцере и Федот Алексеевич Смолокуров. Улица в Соломбале, на которой Смолокуров жил, названа в память о нем.

Речка Соломбалка от Северной Двины до улицы Новоземельской по существу — не речка, а искусственно прорытый по приказу Петра Первого канал. Канал предназначался для испытаний небольших судов, построенных на Соломбальской верфи. В петровские времена он так и назывался — «Испытательная канава». Настоящая же речка Соломбалка, тоже идущая от Северной Двины, со временем окончательно обмелела и частично была засыпана.