Александр Радин - За что жители станицы Полтавской выселяются с Кубани в северные края

— Робить, абы как! — учило кулачье колхозников, — бо скоро придуть наши. — И эта наука давала свои результаты.

В колхоз кроме кулаков и зажиточных вступали кое-кто из бедняков и середняков. Их надо было запугать, подчинить своему влиянию, сделать послушными. И этого добились полтавские контрреволюционеры.　

Вот, например, разговор Назаренко с Андреем Белым, рядовым колхозником «Червонного прапора».　

— Казак ты, а оказался изменником, пошел в колхоз. Наши придут, лишат тебя казачьего звания, вышлют из станицы…　

— Не серчайте, дядько Василь, я абы как, килы не наживаю, баба моя ходить по ночам по хлеб. Я не вредный…　

Так отвечал Андрей Белый и такие же как он рядовые колхозники. Так они и действовали. И нет ничего удивительного. что это «абы как» прочно вошло в быт полтавских колхозников. В самое горячее время выходы на работу в колхоз не превышали 40 проц., да и то, главным образом, за счет подростков, иногда прямо ребятишек, которые, однако, получали трудодни наравне со взрослыми. А взрослые копались только в личных садах и виноградниках, спекулировали на базарах хлебом, вином и виноградом.

Пахали в Полтавской сплошными огрехами. Поздно в землю бросали зерно, заранее обрекая посев на гибель. Нормы выработки не выполнялись. Контрреволюционный саботаж выражался во вредительской вспашке, или в издевательском обмане, когда запахивались только края клетки, а середина оставалась не вспаханной, когда кулаки-бригадиры писали трудодни за издевательство над кубанской землей, над завтрашним днем колхоза. На сеялках саботажники приспособились так «регулировать», что, не высевая нормы, воровали с гектара по 3–4 пуда посевной пшеницы.

Писались ложные рапорта о том, что план выполнен на 103 проц. в то время, как фактически план был выполнен на треть. Это наглое жульничество стало возможным потому. что никто никогда в станице не проверял фактического положения. Кулаки-бригадиры давали сводки в контору, в конторе такие же кулаки подсчитывали, а «коммунисты»-предатели подписывали этот наглый обман: «при сем препровождая сводку о ходе выполнения»…

Вредительский посев, на котором засеянная полоса чередовалась с широкой полосой бурьянов, при уборке не брала ни одна машина, косилки ломались, да и какой урожай мог быть на полях при подобном сознательно организованном срыве урожая работой «абы как»!

Так действовали организаторы саботажа на полях, правильно учитывая, что. испоганив колхозные поля, они могли подточить прочность колхозов, организовать голод.

Воспитывая колхозников в духе саботажнического отношения к работе в колхозе, организаторы саботажа сумели и при уборке уничтожить, по крайней мере, половину урожая. Вместе с соломой, которую сжигали при уборке, горел и колхозный хлеб.

Кулак знал, что у многих колхозников и у всех единоличников еще живут в душе остатки старой привычки мелкого хозяйчика, держащегося только за свое собственное, личное. Кулак знал, что нет еще у всех колхозников отношения к колхозному хозяйству, как к своему кровному делу. На этом кулак и сыграл, вовлек в саботаж хлебозаготовок большинство населения ст. Полтавской.

До какой степени изуверства доходили саботажники, свидетельствует например, такой факт: в станице Полтавской почти совсем нет жеребят. Казак, когда-то славившийся своей любовью к коню, граблями бьет по брюху колхозную жеребую матку!

Завладев отдельными колхозами, кулачество не забывало и единоличников. В задачу кулачества входило — организовать на борьбу с советской властью все население станицы. Они фактически руководили и саботажем сева и хлебозаготовок в единоличном секторе.

Установка давалась такая: сеять «черным до горы», это значило, что единоличники, в большинстве своем втянутые в саботаж, запахивали отведенные им земли, т. е. делали землю «черной» как под горкой в тени, забороновывали, но не сеяли, не бросали в землю ни единого зерна, за исключением небольшой потребительской нормы, которая нужна была им для удовлетворения собственных желудков.

Единоличники 13 квартала должны были по плану посеять 120 гектаров. Запахав «черным до горы» 60 гектаров, они фактически посеяли 5 гектаров.

Единоличники, сеявшие «черным до горы», т. е. ничего не сеявшие, выполняли данный им план за счет разворованного колхозного урожая. И у них же, сверх этого, находили в ямах сотни центнеров спрятанного хлеба. У кулачки Гнилорыбовой, ничего не сеявшей, найдено 40 пудов пшеницы. Муж этой кулачки, высланный из станицы во время сплошной коллективизации как контрреволюционер, вновь появился в станице и начал организовывать кражи колхозного хлеба, втягивая в это дело колхозников и единоличников. превратившихся в тунеядцев и живших исключительно за счет воровства, за счет грабежа общественной собственности.