Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Впрочем, выяснять тут особенно было нечего. Одним из финансистов партии был последний премьер-министр СССР Валентин Павлов, о котором мы много и интересно писали еще в «Золоте Партии», когда он был одной из основных фигур перекачки национальных богатств страны на секретные счета в западных банках.

Отсидев немного в тюрьме по делу ГКЧП, Павлов после выхода на свободу быстро встал под привычные красные знамена зюгановской партии, став главным «кассиром» коммунистов. Навыки и рефлексы у Павлова остались старыми, а место работы — новым. Бывший премьер устроился консультантом в не очень большой и не слишком известный Часпромбанк, а после победы коммунистов на выборах в Думу перешел в одно из самых серьезных финансовых учреждений — Промстройбанк РФ, где председателем правления был не менее известный Яков Дубенецкий, не один год ходивший в кандидатах на пост председателя Центробанка РФ. Банк имел многочисленные филиалы, которые Павлов быстро подключил к каким-то таинственным израильским и ливийским банкам, начавшим перекачку законной доли «Золота Партии», завещанной покойной КПСС своей дитяте — зюгановской партии.

Другим финансистом КПРФ стал предпоследний премьер-министр СССР Рыжков, помогавший некогда Павлову обобрать нашу страну до нитки и расколоть ее, чтобы спрятать концы в воду. Озаботившись депутатским мандатом, дабы избежать возможных неприятностей с правосудием, Николай Рыжков основал Тверьуниверсалбанк и даже стал там председателем правления, подключив его все к той же доле покойной родительницы КПСС. (Забегая вперед, скажем, что сразу после выборов мгновенно обанкротились и «филиалы» Павлова, и Тверьуниверсалбанк Рыжкова, но на них лично это никак не отразилось.)

Поэтому Зюганов никак не отреагировал на словесный вызов Ельцина, а со скорбным лицом во главе «группы товарищей» направился 22 апреля к　мавзолею, где уже без всякой охраны возлежал основатель обанкротившегося учения, которое Зюганов старался реанимировать.

И в этот момент молнией сверкнул возможный просвет в темном и бесконечном тоннеле Чеченской войны. 23 апреля, на 500-й день боевых действий, из Чечни пришло сообщение о гибели генерала Дудаева.

Сначала никто не поверил. Сообщения о гибели Дудаева приходили уже неоднократно и на поверку все оказывались дезинформацией, запущенной, как правило, из ФСБ. Совсем недавно просочились сообщения, что ФСБ направила в чеченские горы одну за другой четыре специально подготовленные группы с целью ликвидации мятежного генерала.

Все четыре группы были уничтожены до единого человека. Тем более, что и сейчас, вслед за сообщением о гибели Дудаева, немедленно посыпались опровержения. Кто-то всего пять минут назад говорил с президентом Ичкерии по телефону, кто-то даже видел его после сообщенной даты гибели, кто-то пообещал, что генерал, как он обычно поступал в таких случаях, выступит по президентскому каналу чеченского телевидения и сам опровергнет известие о своей гибели.

Но 24 апреля на экранах Чеченского телевидения появился Шамиль Басаев, подтвердивший сообщение о гибели своего президента.

Затем факт гибели Дудаева подтвердил Ахмед Закаев — один из ближайших сотрудников Дудаева. Он заявил, что генерал погиб и похоронен в секретном месте, добавив, что если при Дудаеве еще можно было заключить мир, то теперь чеченцы будут　сражаться до полного сокрушения России. Закаев пообещал, что позднее, когда республика Ичкерия обретет свою независимость, останки генерала Дудаева будут помещены в мавзолей.

В заключение Закаев сообщил, что в соответствии с Конституцией Ичкерии, обязанности президента будет выполнять вице-президент Яндарбиев.

В принципе, это не сулило Москве ничего хорошего. Именно Яндарбиев был главным идеологом чеченской независимости, и поговаривали, что он и увлек романтически настроенного советского генерала Дудаева на этот путь.

О прошлом Яндарбиева знали только то, что он когда-то был поэтом и даже членом Союза писателей, то есть человеком гораздо опаснее любого генерала.

Но в Москве, еще не осознавшей новой опасности, царило открытое ликование. Многие известные деятели, пытавшиеся сделать себе имя на чеченской войне, вроде Вольского, Степашина и Жириновского, не скрывали своей радости.

Поначалу все это дело преподали как очередную блистательную победу легендарных российских спецслужб. Вкратце обстоятельства гибели Дудаева выглядели следующим образом: он-де говорил по спутниковому телефону с Константином Боровым в Москве. В этот момент специальный самолет, вылетевший из Ингушетии, пустил по лучу радиотелефона ракету, которая, попав в Дудаева, разорвала его на куски. В доказательство этой версии демонстрировался стабилизатор от 250-килограммовой фугасной авиабомбы свободного падения.