Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Наконец, потеряв еще 10 солдат убитыми и 30 ранеными, убив около сотни заложников, «триумфаторы» приказали прекратить огонь, возобновив переговоры с Басаевым, снова предложив ему деньги и самолет в любую страну. Басаев ответил, что он больше переговоры вести не будет, но попросил прислать в больницу пожарную команду, чтобы потушить пожар. Что и было немедленно исполнено.

Наступила зловещая тишина, время от времени нарушаемая одиночными выстрелами где-то в городе. Кто в кого там стрелял — неизвестно.

Было 15 часов 20 минут. 17 июня 1995 года.

«Суббота 17 июня, — передавал из Буденновска корреспондент „Московских новостей“, — войдет в анналы истории борьбы с терроризмом как день безумия, непрофессионализма военных и полного идиотизма их начальников».

Видимо, подобную оценку полностью разделяли и сами заложники, и жители города, и даже его руководство, поскольку, воспользовавшись очередной паузой после двух провалившихся штурмов, они потребовали личного присутствия на месте трагедии главы правительства Черномырдина и недопущения нового штурма здания больницы. Они выпустили специальное заявление, в котором отмечалось, что каждое действие со стороны федеральных войск и милиции уносит жизни невинных людей.

Дальнейшие силовые решения, указывалось в заявлении, являются преступлением. Освобождение заложников возможно только политическим путем — необходимо идти на переговоры. В противном случае, подчеркивалось в документе, население города будет вынуждено создать живой заслон между федеральными силами и басаевскими боевиками. Черномырдин призывался немедленно приехать в Буденновск. «В противном случае, пролитая кровь заложников будет на совести премьера».

А на другом краю земли, в Галифаксе, где время приближалось к 18:00, началась долгожданная совместная пресс-конференция президентов США и России: Билла Клинтона и Бориса Ельцина.

Президент России находился в состоянии сильнейшего недомогания.

Предполагалось, что речь пойдет о высоких материях вроде международной ядерной безопасности и взаимовыгодном сотрудничестве, при освещении которых все политические деятели любят говорить общими, ни к чему не обязывающими словами.

Но журналистов интересовала исключительно Чечня и, в частности, вопрос о заложниках в Буденновске. Что вызвало, по словам журналистов, приступ «багроволицего гнева» у занемогшего Президента Российского Государства.

Превозмогая недомогание и воздев руки к небу, Президент почти закричал, что «Чечня — это центр международного терроризма, коррупции и мафиозности!»

«Чеченцы, — кричал он, размахивая руками, это же все бандюги, понимаешь!» Президент покрутил пальцем вокруг собственной головы:

— Эта черные повязки, понимаешь, навязали на головы! Всех их будем уничтожать!

Пока ошалевшие корреспонденты пытались сообразить, почему зеленые головные повязки чеченцев с текстом из Корана представились занемогшему Президенту черными, сам Президент последним усилием воли увидел отчаянные знаки, которые подавали ему, оставаясь за кадром, министр иностранных дел Козырев и пресс-секретарь Медведев.

Поднеся палец к губам, Ельцин несколько раз послушно кивнул и более спокойным голосом сообщил собравшимся снова, что Дудаев попросил политического убежища в Турции.

Это заявление было немедленно опровергнуто сотрудниками американского президента, но Ельцин, казалось, этого не услышал.

В это время один из российских тележурналистов задал вопрос Клинтону, не изменил ли тот свое мнение о Чечне вследствие захвата больницы на юге России?

Придя снова в бешенство и не давая Клинтону ответить, Ельцин — в состоянии повышенной нервозности, по словам американских корреспондентов, снова почти заорал, что он сам является заложником этого кризиса, а его друг Билл поддерживает российскую акцию подавления мятежа.

Голос Ельцина снова поднялся до уровня крика. «Генерал Дудаев, — упрямо твердил он, — попросил политического убежища в Турции и Турция согласилась. Нам все равно, куда он денется!»

Однако, попытка Ельцина опереться на дружеское плечо Билла Клинтона с помощью утверждения, что «мой друг Билл» поддерживает российские методы подавления чеченских повстанцев, на этот раз не прошла.

Президент Клинтон, отворачивавший голову, когда «друг Борис» дышал в его направлении и мрачно молчавший во время ельцинского монолога, заявил, что его позиция по поводу чеченского конфликта абсолютно не та, что приписывает ему Ельцин. Конечно, он против всякого терроризма, но не односторонне, не в пользу одних против других.