Игорь Бунич - Пятисотлетняя война в России. Книга вторая

Царящий в стране, по меткому выражению генерала Лебедя, военно-политический дебиллизм продолжался, набирая обороты. Грачев прибыл в Моздок. В Грозном ждут начала вторжения в пределах 48 часов. Чеченское население покидает город. Судьба русских военнопленных висит на волоске. Дудаев подтвердил свое намерение расстрелять всех, если Грозный снова подвергнется бомбардировке с воздуха.

Обе стороны блефовали, не имея на руках козырей. Но Дудаев явно выглядел более опытным игроком, чем непоследовательные и изолгавшиеся российские руководители.

В Грозный позвонил Григорий Явлинский — лидер так называемой фракции «Яблоко» (или «Бля», как ее называл остряк-Жириновский) в Думе и предложил самого себя вместе с пятью другими членами своей фракции в добровольные заложники к Дудаеву в обмен на военнопленных. Явлинский был настолько наивен, что пытался убедить Дудаева в том, что появление в Грозном его, Григория Явлинского, немедленно прекратит все бомбардировки Грозного. Такие заявления и называются манией величия. Дудаев неохотно согласился, явно думая о другом.

Ему предстояла встреча с Грачевым, которая и произошла примерно часа через два. Небольшой двухэтажный дом в пограничной станице Слепцовской был оцеплен охраной президента Чечни генерала Дудаева и министра обороны России генерала Грачева. Грачева, по традиции, охраняли десантники; Дудаева — особый отряд ичкерийской гвардии — высокие красавцы, перевязанные пулеметными лентами.

Генералам было что сказать друг другу. Подходило время подводить итоги их двухлетней интенсивной совместной деятельности, в результате которой у Грачева в западных банках образовался счет в 22 миллиона долларов, а у генерала Дудаева — не очень большая по численности, но очень современная армия.

Теперь предстояло показать, что эта армия способна на нечто гораздо большее, чем грабеж транзитных эшелонов. (Впрочем, «транзитными» эти эшелоны были только для железнодорожных бригад. Предназначались они для Дудаева и якобы «грабились», хотя в действительности просто разгружались.)

Грачев поинтересовался у Дудаева, как тот себя чувствует. На Востоке положено быть вежливым. Дудаев ответил, что поскольку все на свете зависит исключительно от воли Аллаха, он передал в один из западных банков некоторые документы, в которых зафиксированы отдельные любопытные события последних трех лет, с просьбой предать их гласности в случае, если с ним, Дудаевым, что-нибудь случится. Грачев принял эти слова к сведению, но заметил, что чеченский президент выглядит отлично: бодрым и здоровым. Дудаев опять сослался на волю Аллаха, поинтересовавшись, кто затеял всю эту возню вокруг Чечни?

Грачев искренне ответил, что он как военный человек — такой же, как и Дудаев, (мы оба генералы и нам легче понять друг друга) мало разбирается в политике, считая ее грязным делом, но предпринимает усилия, чтобы в игру политиков не втянули армию. «А кто бомбит Грозный?» — поинтересовался Дудаев. Грачев рассмеялся: «Разве это бомбежки?»　Это так — шутки одни. Если бы он командовал…

Тут генерал сделал многозначительную паузу и провел рукою поперек горла. Смекаешь, мол? Кстати, о командовании. Что бы сказал Дудаев, если бы ему предложили покомандовать армией где-нибудь в Забайкальском округе на генерал-полковничьей должности? А потом перевели в Министерство Обороны одним из заместителей?

Дудаев скромно улыбнулся. Он не справится командовать армией. Опыта нет. Уже четыре года, считай, как дивизию сдал. Снова войти в структуру будет тяжело. Да и зачем? Ему и здесь неплохо. Между ним и Аллахом нынче никого нет: ни командующего округом, ни министра, ни генсека. Легче работается.

Грачев посуровел лицом. Как объяснить Дудаеву, что не по чину ему сидеть на таком посту и на таких деньгах. Не для того делалась «перестройка», чтобы на постах, предназначенных для бывших первых секретарей, сидели никому неизвестные генералы, а первые секретари христарадничали в Кремле. Вокруг бы хоть оглянулся: в Баку — Алиев, в Тбилиси — Шеварнадзе, в Северной Осетии — Галазов, в Татарстане — Шамиев. Правда, есть еще исключения вроде Илюмжинова, ставшего президентом прямо из ларечников, но сидит тот тихо и за то, чтобы его не трогали, почти все деньги отсылает в Москву. Особенно после октября 93-го.

— Я бы согласился, — продолжал настаивать Грачев. — Я — когда министром обороны ставили — тоже думал, не справлюсь. И ничего. Справился.