Оксана Киянская - Декабристы

Получив в Тульчине приказ о смене начальника штаба, командующий Витгенштейн подал в отставку, объяснив причины своего поступка в письме императору от 16 марта 1819 года: «Назначение господина Киселева в начальники штаба 2-ой армии столь же чувствительно меня огорчает, сколь и оскорбительно для меня быть должно, не потому, что генерал Киселев не заслуживает сего места, ибо я никак не могу сомневаться в его способностях, как скоро он есть собственный выбор Вашего Величества, но потому, что его назначение удостоверяет меня в совершенной потере как милости, так и доверенности Вашей, Всемилостивейший Государь».

Знаком недоверия императора Витгенштейн считал тот факт, что Киселев «был прислан некоторые дела исследовать при прежнем главнокомандующем», а значит, его новое назначение и «удаление» Рудзевича «подадут, конечно, мысль не только армии, но и всему свету, что он (Киселев. — О. К.) ныне здесь находиться будет уже не для временного, но для постоянного надзора» {124} .

Резкий тон письма удивил Александра I, не принявшего отставку Витгенштейна. Удивление сквозит в строках «высочайшего рескрипта» от 30 марта 1819 года, которым государь ответил на возмущенное послание командующего. Император оправдывался, всячески расхваливая Киселева: «Я смело отвечаю, что лучшего Вам помощника по сей (штабной. — О. К.) части быть не может». Александр советовал не обращать внимания на светские сплетни и опровергал предположение насчет «постоянного надзора»: «…сие несходно ни с Моими правилами, ни с Моими понятиями, кои довольно Мною ясно доказаны в долгое продолжение времени, чтобы не быть известными всем». В конце письма император добавлял, что Витгенштейн может не сомневаться в его доверии, без коего командующий «и пяти минут» не остался бы на своем посту {125} .

Киселев, выезжая из Петербурга на новое место службы, не знал о переписке Витгенштейна с царем. Он был извещен о ней уже в пути, своими хорошо информированными петербургскими друзьями — генерал-майорами А. А. Закревским и А. Ф. Орловым (первый был в 1819 году дежурным генералом Главного штаба армии, а второй — командиром лейб-гвардии Конного полка). В письме Орлова содержался недвусмысленный намек на то, что обращение командующего 2-й армией к императору инспирировано его адъютантом Павлом Пестелем {126} .

Как свидетельствуют документы, история с «негодованием» Витгенштейна действительно во многом была делом рук Пестеля. Скорее всего, решительность адъютанта в данном случае объяснялась просто: он не хотел терять свое влияние в штабе. И, конечно, его поведение не могло не оскорбить нового начальника штаба. Пестель и Киселев были сослуживцами по Кавалергардскому полку, примерно равными по возрасту, принадлежали к одному светскому кругу.

Но когда в начале мая 1819 года Киселев появился в Тульчине, командующий — очевидно, успокоенный «рескриптом» Александра — совершенна «неожидаемо» для нового начальника штаба принял его милостиво и выразил «сожаление о всём том, что он вынужден был писать» против его назначения {127} . Иными словами, Витгенштейн и Киселев договорились.

Такой поворот дела оказался малоприятным для Пестеля, которому пришлось расплачиваться за свою интригу. Очевидно, что реакция Киселева на поступок Пестеля была бурной. Очевидно также, что этот момент оказался критическим в карьере декабриста. Из его переписки с отцом мы знаем, что именно тогда, в середине мая 1819 года, любимый адъютант Витгенштейна решил сменить место службы — стать начальником штаба генерал-лейтенанта графа И. О. Витта, руководившего военными поселениями юга России {128} .

Правда, отношения Киселева с Пестелем быстро наладились — видимо, оба осознали, что друг без друга им не обойтись. Пестель увидел, что царский «друг» прибыл в армию «всерьез и надолго», понял, что его в любом случае лучше иметь в союзниках, чем во врагах. У него хватило ума и такта уйти с первой роли в штабе, предоставив ее честолюбивому генерал-майору. «Все дела, на имя начальника моего (то есть Витгенштейна. — О. К.) приходящие, идут ко мне и через меня», — с удовлетворением писал Киселев Закревскому в августе 1819 года {129} .

Но Киселев не имел никакого опыта штабной работы, у него не было в армии ни единомышленников, ни друзей, зато было много тайных недоброжелателей. Недовольны его назначением были штабные чиновники, которые готовили ему «бурю», существовала и генеральская оппозиция новому начальнику, возглавляемая смещенным генералом Рудзевичем {130} . Поэтому Киселев быстро понял, что без помощи некогда всесильного «графского адъютанта» ему будет очень трудно стать полноценным начальником штаба, и решил забыть все свои «обиды» на Пестеля. Началось «странное сближение» царского любимца и ротмистра-декабриста, нередко ставившее в тупик и современников, и историков.