Оксана Киянская - Декабристы

Естественно, Пестель этот план поддержал. В марте 1821 года, собрав всех находившихся в Тульчине членов Союза благоденствия, он спросил: «…ужели собравшиеся в Москве члены имели право разрушать общество и согласны ли мы его продолжить?» — и услышал на второй вопрос единогласный утвердительный ответ. Затем Пестель, «объясняя подробно, что общество рушилось от несогласия в целях и средствах, положил необходимым определить оные и вследствие сего сказал, что для введения нового порядка вещей нужно необходимо» убийство императора Александра I, с чем тульчинские заговорщики согласились. (Во всяком случае, таким виделось начало этого исторического заседания князю А. П. Барятинскому, впоследствии одному из главных действующих лиц заговора на юге {68} .)

Слово взял Юшневский. По словам участника заседания А. А. Крюкова, он произнес «речь об опасности продолжения общества». Вполне в духе предварительной договоренности с Пестелем Юшневский говорил об «опасности такового соединения», советовал «не увлекаться мгновенным порывом самолюбия, но испытать внимательнее свои к тому силы и способности», добавив, что и сам желает взять время «на размышление» {69} .

Анализируя дошедшие до нас свидетельства об этой речи, М. К. Азадовский назвал ее «содокладом» к «докладу» Пестеля {70} . Это выступление оказало на собравшихся сильное впечатление. Юшневский к этому времени уже почти полтора года исполнял должность генерал-интенданта 2-й армии, его авторитет в глазах присутствующих был очень велик. Обнаружить перед ним трусость не желал никто, поэтому все участники собрания, кроме ушедших в самом начале Бурцова и Комарова, «не обинуясь, возгласили, что без дальнейших размышлений желают сохранить прежний состав» {71} .

Так возникло Южное общество, которое и Пестелю, и Юш-невскому справедливо представлялось не вновь построенной организацией, а продолжением Союза благоденствия. И вполне логичным в контексте предшествующих событий оказывается избрание Пестеля и Юшневского директорами — руководителями Южного общества. Обоим членам Директории была вручена «полная власть над членами» {72} .

С 1821 года биографии Пестеля и Юшневского оказываются теснейшим образом связаны. Статус обоих членов Директории был равным, равными были и их полномочия. Состояли же они «в надзоре за исполнением установленных Обществом правил, в сохранении связи между членами и Управами, в назначении председателей по Управам, в принятии членов в Бояре и в присоединении к Директории новых членов или председателей». При этом отношения директоров строились на взаимном доверии. Согласно показаниям Пестеля, они с Юшневским договорились «действовать в случаях, не терпящих отлагательства, именем Директории без предварительного между собою сношения, в полной уверенности, что другой член подтвердит его действие» {73} .

Все годы существования заговора Пестель и Юшневский были единомышленниками и верными соратниками. В январе 1822 года на первом съезде южных руководителей в Киеве Юшневский, поддерживая Пестеля, еще раз «изъявил согласие» на «продолжение общества». Генерал-интендант оказался полностью в курсе переговоров о совместных действиях Южного общества с Польским патриотическим обществом — в январе 1824 года от лица Директории вынес благодарность М. П. Бестужеву-Рюмину за успешные переговоры с поляками. Когда же эти переговоры взялся вести сам Пестель, то действовал «не иначе, как по предварительному совещанию с Юшневским и с его согласия» {74} .

В отсутствие Пестеля Юшневский проводил заседания руководителей Южного общества. К нему как к руководителю общества адресовались заговорщики, рассказывая о своих «успехах». Согласно справке, составленной по итогам следствия над Юшневским, он «разделял все злодейские замыслы общества, знал о всех преступных его сношениях, действиях и связях и как начальник сего общества одобрял оные» {75} .

Юшневский помогал Пестелю в работе над «Русской Правдой», полностью поддерживал идеи о республике и военной диктатуре, был активным сторонником цареубийства {76} . Не вдаваясь в вопрос об основных положениях программного документа Южного общества {77} , заметим только, что он вполне отвечал политическим воззрениям Юшневского — отмена крепостного права декларировалась в нем в качестве неотложной меры.

Правда, Юшневский не был теоретиком заговора и не стремился, в отличие от Пестеля, в случае победы стать военным диктатором России. Сам Пестель видел его в новом правительстве на должности министра финансов {78} . Многим декабристам, как на юге, так и в Петербурге, он вообще казался персонажем чисто декоративным, важным Пестелю лишь постольку, поскольку пользовался во 2-й армии уважением как генерал-интендант.