Иван Курилла - Битва за прошлое. Как политика меняет историю

Организация независимых российских историков, Вольное историческое общество, выступила с протестом против принятия такого закона, указав на недостатки самой идеи подобного законодательства, а также выбора слов в тексте закона. В частности, историки указали, что запрет на «искусственное создание» доказательств может быть опасным для историков, стремящихся провести объективное исследование истории Второй мировой войны. Таким же образом термин «заведомо ложные сведения» напоминает язык советского Уголовного кодекса, который запрещал распространение «заведомо ложных сведений, порочащих советский государственный и общественный строй», и использовался для наказания диссидентов. Более того, любое наказание за «ложную информацию», приложенное к истории, предполагает наличие некой окончательной исторической правды. Путь установления исторического канона — одобренной государством версии истории — напоминает о создании Сталиным печально знаменитого «Краткого курса истории ВКП(б)» [171] http://polit.ru/article/2014/04/28/vio_280414/ . .

Критики также отметили, что закон защищает «факты, установленные приговором Международного военного трибунала», а не его определения военных преступлений и преступлений против человечности. Это означает, что любые действия, осуществленные во время войны, но не признанные Нюрнбергским трибуналом военными преступлениями, не могут быть названы преступлениями, даже если будут существовать веские доказательства этого. Более того, если о таких действиях, совершенных Красной армией, пишет историк, это может привести к тому, что его привлекут к уголовной ответственности. Понятно, что такой подход уничтожает свободу исследований Второй мировой войны и прекращает исторический диалог с этим периодом российского прошлого.

Наконец, новый закон опасен даже для доминирующего русского исторического нарратива. Великая Отечественная война является главной точкой национальной памяти; она играет социализирующую роль и объединяет россиян. Законодательный запрет на обращение к этой истории превращает центральную часть исторического нарратива России в слепое пятно, разрушая таким образом все здание. Если никто не будет задавать новых вопросов о войне, если в публичном пространстве война останется только в форме отвердевших сакральных текстов и неприкосновенных мемориалов, она перестанет быть частью актуального прошлого и утратит свое значение.

Развитием мемориального законодательства стало изменение в 2020 году российского Основного закона. Внесение в Конституцию России статьи 67.1 явилось символическим шагом, приравнявшим историческое высказывание к политическому действию. Эта статья гласит: «Российская Федерация чтит память защитников Отечества, обеспечивает защиту исторической правды. Умаление значения подвига народа при защите Отечества не допускается». Понятие «историческая правда», конечно же, взято не из арсенала историков: это политическая проекция желания поддержать единственный нарратив прошлого, однозначность языка, с помощью которого осуществляется политическая коммуникация в России.

Сосредоточенность российских политиков на исторических примерах в их публичных выступлениях и текстах означает не опору на историю, а попытку подчинить ее своим сегодняшним задачам. Эта ситуация очень точно соответствует определению презентизма в работах Франсуа Артога, таким образом включая российскую ситуацию в мировой контекст «использования истории». Особенность России состоит именно в отказе от развития языка политики, место которого заняла история.

Нельзя не отметить и разрушающее воздействие современной политизации на представления россиян о своем прошлом. Постоянно проводя аналогии между современными событиями и прошлым, политики добиваются не только изменения в нужном им ключе представлений о современности, но и заставляют людей переносить свои сомнения в однозначности современных оценок на события прошлого. Так, можно предположить, что в результате бездумного использования в антиукраинской агитации резонирующих понятий Великой Отечественной пострадала именно память о той главной войне.

Без развития особого, отдельного от истории языка разговора на политические темы ситуация вряд ли изменится. В этом контексте роль исторического образования состоит в восстановлении дистанции между «сегодня» и «вчера», возвращении прошлому его автономии, а исторической науке — права на ее язык.