Вячеслав Никонов - Октябрь 1917. Кто был ничем, тот станет всем

Ранним утром 3 апреля ничего не подозревавший Подвойский — член исполкома ПК большевиков и председатель их военной организации — дежурил в особняке Кшесинской. Вбегает Мария Ильинична Ульянова с телеграммой от брата из Торнео. Ленин приезжает! Надо готовить торжественную встречу. «Ведь сегодня — Пасха, — рассуждал Подвойский. — Предприятия не работают, газеты не выходят, а многие солдаты и матросы отпущены на праздник из казарм… Надо использовать живую связь. Дворец Кшесинской охраняют солдаты броневого дивизиона… С минуту молчу, раздумывая о том, как организовать Ленину достойную встречу, потом предлагаю:

— Давайте выведем к вокзалу броневые машины! Надо показать Владимиру Ильичу, какой боевой силой уже обладает большевистская организация Питера.

Председатель большевистской ячейки броневого дивизиона Елин вздрогнул:

— За вывод боевой машины — военно-полевой суд.

— Надо пойти на это, — отвечает Подвойский, не спуская с него глаз.

3 апреля Бюро ЦК и Петербургский комитет подняли на ноги все районы. У дворца Кшесинской собирались рабочие колонны с собственными оркестрами, флотский экипаж, кронштадтские матросы, которые оттуда колоннами шли к Финляндскому вокзалу. Партячейка дивизиона броневиков, рискуя военным трибуналом, все-таки подогнала к бывшему царскому павильону три броневика [1197] Подвойский Н. И. Приезд Ленина // Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве. М., 1957. С. 19–21. . В порядке подготовки к встрече опубликовали даже одно из ленинских «Писем издалека». Ожидался «разбор полетов».

Каменев, Сталин, Шляпников, Раскольников и Мария Ульянова поехали встречать поезд в Белоостров. Вспоминал Раскольников: «Едва войдя в купе и усевшись на диван, Владимир Ильич тотчас накидывается на т. Каменева.

— Что у вас пишется в «Правде»? Мы видели несколько номеров и здорово вас ругали… — слышится отечески журчащий голос Ильича, от которого никогда не бывает обидно. — Мы ехали в тюрьму, готовились к тому, что по переезде границы нас немедленно арестуют, — говорит он и затем переходит к дорожным впечатлениям.

Поезд тем временем незаметно подходит к Питеру. Вот наш вагон уже втянулся под навесы длинных пассажирских платформ. Вдоль этой платформы, к которой подходит наш поезд, по обеим ее сторонам, оставляя широкий проход в середине, выстроились матросы 2-го Балтийского флотского экипажа» [1198] Раскольников Ф. Ф. Кронштадт и Питер в 1917 году. М., — Л., 1925. С. 54. . Там же ждали члены ЦК и ПК. Напряжение нарастало. Наконец около половины одиннадцатого вечера раздались паровозный гудок и команда:

— На караул!

Вот он, на площадке одного из вагонов! Темное демисезонное пальто, начищенные, купленные в Стокгольме ботинки, машет черной шляпой. Из-под пальто виднеется темный костюм, белый воротничок рубашки и синеватый галстук. Вот он, «Старик», делу которого большевики посвятили свои жизни. Старику, правда, не исполнилось еще и 47 лет. Ленин — в родной стихии. «Недаром говорили в наших партийных кругах, что «Ильич умеет плавать в волнах революции как рыба в воде» [1199] Сталин И. В. Гений революции // Великая Октябрьская социалистическая революция. Сборник воспоминаний участников революции в Петрограде и Москве. С. 296. , — поведает Сталин кремлевским курсантам 28 января 1924 года. С перрона под звуки Марсельезы Ленина провели в парадную комнату, где от имени Совета его встречали Чхеидзе и Скобелев. Как всегда, на месте Суханов: «Во главе небольшой кучки людей, за которыми немедленно снова захлопнулась дверь, в «царскую» комнату вошел или, пожалуй, вбежал Ленин, в круглой шляпе, с иззябшим лицом и роскошным букетом в руках. Добежав до середины комнаты, он остановился перед Чхеидзе, как будто натолкнувшись на совершенно неожиданное препятствие.

— Мы полагаем, что главной задачей революционной демократии является сейчас защита революции от всяких на нее посягательств как изнутри, так и извне, — приветствует Чхеидзе. — Мы полагаем, что для этой цели необходимо не разъединение, а сплочение рядов всей демократии…

Ленин, видимо, хорошо знал, как отнестись ко всему этому. Он стоял с таким видом, как будто все происходящее ни в малейшей степени его не касалось: осматривался по сторонам, разглядывал окружающие лица и даже потолок «царской» комнаты, поправлял свой букет, «довольно слабо гармонировавший со всей его фигурой» [1200] Суханов Н. Н. Записки о революции. Т. 2. Кн. 3–4. М., 1991. С. 6–7. . От ЦК и ПК большевиков несколько слов сказали Шляпников и Коллонтай. Когда приветствия иссякли, Ленин заявил, что пора кончать разговоры о революции, ее пора делать. И прямо через головы встречавших закричал набившимся в павильон рабочим и солдатам: