Александр Полещук - Георгий Димитров. Драматический портрет в красках эпохи

Свободное переложение песни Ганса Эйслера на слова Бертольда Брехта с добавлением новых строф сделал в 1931 г. поэт Илья Френкель, после чего она получила большое распространение в СССР. Герои фильма Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин» постоянно её напевают: «Заводы, вставайте! Шеренги смыкайте!» и т. д.

Публикаторы дневника сообщают, что следующее слово им не удалось прочесть.

Парашкева Димитрова и Магдалина Барымова приехали в Москву из Берлина 3 марта.

Неизвестно, где находится этот портрет, и сохранился ли он вообще. По рассказу Прасковьи Тихоновны, вдовы П. Д. Корина, автору настоящей работы, Димитров был изображён на нем в полный рост на фоне голубого весеннего неба.

Как видно, «русское отчество» Димитрова происходит от фамилии, а не от имени его отца — Димитра Михайлова. Ведь имя отца уже было «занято» — оно дало фамилию всем Димитровым.

Сестра Георгия Димитрова Елена в СССР вышла замуж за своего давнего друга Вылко Червенкова, который после завершения аспирантуры Международной Ленинской школы работал в Исполкоме Коминтерна и в представительстве Болгарской компартии. В их семье родились дочь Ирина (1931–2014) и сын Владимир (1935–1965).

Этот факт не означал утраты доверия к Пятницкому. Показательно, что уже 16 августа 1935 г. он был назначен заведующим политико-административным отделом ЦК ВКП(б), который курировал в том числе и НКВД с его службой государственной безопасности.

В 1931 г. в СССР была введена рабочая пятидневка, предусматривающая фиксированные дни отдыха — 6, 12, 18, 24 и 30 числа каждого месяца. Переход на семидневную неделю произошёл в 1940 г., и с тех пор Димитров стал аккуратно указывать в дневнике все воскресенья.

В 1937 г. в зарубежной печати появились публикации о «пораженческом поведении» Тельмана. Комментируя эти слухи в письме к Сталину, Димитров сообщил, что директор Моабитской тюрьмы предложил сделку: Тельман выйдет на свободу, если публично заявит, что Гитлер ведёт спасительную для германского народа политику, и призовёт коммунистов прекратить борьбу против режима. Тельман категорически отказался, заявив в ответ, что он не Торглер (РГАСПИ. Ф. 495. Оп. 73, д. 18, л. 82). Суд над Эрнстом Тельманом так и не состоялся. Лидера германских коммунистов перевели в концлагерь Бухенвальд, где он был казнён 18 августа 1944 г.

Это были информационные обзоры Телеграфного агентства Советского Союза (по цвету заголовка их называли «красный ТАСС»), которые рассылались по списку узкому кругу лиц. Обзоры составлялись ежедневно на основе сообщений иностранной прессы и донесений дипломатов. Часть обзоров с пометками Димитрова и выписки из них сохранились.

Болгарский академик Илчо Димитров в предисловии к «Дневнику» высказал мнение, что в 1935–1945 гг. Георгий Димитров был «шестым лицом в СССР после И. В. Сталина, А. А. Жданова, Л. М. Кагановича, В. М. Молотова и К. Е. Ворошилова, хотя роль его постепенно снижалась после начала Великой Отечественной войны». С этой своеобразной иерархией, построенной на неясном критерии, трудно согласиться. Димитров не принимал непосредственного участия в работе Политбюро ЦК ВКП(б), а приглашался лишь на те заседания, где обсуждались вопросы, связанные с работой ИККИ. Его высокий пост не давал властных полномочий («административного ресурса») в советской государственной системе.

Ужасно (нем.).

Иосип Броз в то время использовал и свой ставший впоследствии широко известным псевдоним — Тито. В 1946 г. он так объяснил его происхождение: «Тито в хорватском языке является одной из фамилий и не имеет никакого другого значения». Но Димитров долгое время называл его тем именем, под которым Броз работал в ИККИ, — Вальтер.

Представительству БКП только в 1940 г. стало известно, что Благой Попов, в отличие от многих других арестованных партийных активистов, остался жив. Весной 1941 г. его имя было включено в список репрессированных болгар, который Георгий Димитров направил руководителям НКВД с просьбой о пересмотре их дел. Борьба за освобождение Попова продолжалась и в последующие годы, но успеха не имела. Попов узнал об этом только в конце 1944 г. Его письмо Димитрову из сибирского лагеря полно недоумения по поводу глухоты властей к заступничеству столь авторитетного деятеля: «Это просто невероятно… Не думал, что дела зашли так далеко…» Благой Попов отбыл свой срок от звонка до звонка. После реабилитации и восстановления в партии он возвратился в 1954 г. на родину.