Владимир Захаров - Загадка последней дуэли. Документальное исследование

При Вельяминове князю Бековичу много облегчалось бремя усмирения восстания жителей гор, так как он с Вельяминовым находился в самых дружеских отношениях и в нем постоянно встречал полное содействие своим деятельным предположениям.

К военным заслугам князя Бековича должно добавить несравненно плодовитейших для будущего края, его труды по устройству управления и положению местных инородцев и на этот труд, впоследствии принесший такие обильные плоды он настойчиво всего себя посвятил.

Все образование князя Бековича состояло в том, что он чисто говорил по-русски и на том же языке писал хорошим почерком. Остальное его воспитание было до мелочей всецело черкесское, почему и жизнь его была совершенно азиатского пошиба. Он не имел привычки в свободное от службы время заниматься чем-либо умственным, всегда и всюду окруженный своими узденями, которые, в сущности, были его камердинерами, подвластными ему князьями, гостями, приезжими из других племен. День проводил в пустой болтовне, осмотре и пробах оружия, которыми туземцы обвешаны. Иногда случалось, что подвластные князя Бековича приезжали для судебных разбирательств взаимных тяжб, но князь Бекович не был в состоянии вести какой-либо неслужебный серьезный и назидательный разговор общественный, никогда не брал в руки какую-либо книгу или газету, не имел понятия о картежной игре, в пище и употреблении вина был крайне воздержан. Политические его воззрения и мышление ограничивались кавказскими вопросами.

Он помер в 1829 году лет сорока с небольшим вследствие простуды: во время похода в горной стране поздней осенью, когда уже наступили заморозки, палатку его согревали жаровнями. Раз ночью он, чтобы освежиться, в одном белье вышел из палатки, чрез меру нагретую, и лег на голую землю следствием чего было воспаление внутренностей, положивших его в гроб вопреки всех стараний лучших докторов.

О молодости и воспитании генерал-лейтенанта Вельяминова я ничего не знаю.

Лично я стал его знать, когда он заменил Емануеля на Кавказской линии, когда ему было лет пятьдесят.

Алексей Александрович был человек замечательно образованный, умный, не увлекающийся вспыльчивостью и, понятно, руководствующийся хладнокровною обдуманностью.

Время его воспитания, естественно, повлияло на его отрицательное направление и он был, что наши отцы называли, Вальтерианцем (последователем Вольтера. — В.З .).

Знаю, что Вельяминов долго служил в артиллерии в части, подчиненной А.П. Ермолову, близко его знавшего, почему и выбрал его в своего начальника Кавказского корпусного Штаба.

Когда же Петербургские интриги, зависть и клеветы добились удаления Ермолова и замены Паскевичем при разгаре враждебных отношений с смежною Персиею, Паскевич с частью, взятою в геройском Кавказском Корпусе, воспитанной и одушевленной Ермоловым, двинулся к Елизаветополю — древняя Ганжа — откудова выступил противу подошедшего персидского наследного принца Абас Мирзы с 60-тысячною армией. Паскевич изумленный остановил свой отряд и ни на что не решаясь, потерянный, уселся на барабане сзади фронта. Вельяминов подъехал к нему, и стал ему представлять несносность с нашей стороны оставаться в бездействии. Паскевич в исступлении закричал ему: «место русского генерала под неприятельскими ядрами»! Вельяминов отъехав направился к кургану, стоящему перед фронтом наших войск, слез с лошади и лег на разосланную бурку. Тут <���было> несколькими неприятельскими ядрами выбито сколько-то лошадей из конвойной команды Вельяминова, к которому подъехал бешенный храбрец, армянин генерал-майор князь Мадатов — в Отечественную войну в Париже известный под прозвищем Prince du Karabaque [149], требуя наступления; но получив ответ, что это зависит от Главнокомандующего, Мадатов вне себя поскакал к Паскевичу, ругаясь непечатанными словами, упрекал его, что опозорит непобедимые до днесь славные знамена Кавказские, так как неприятель их закидает своими шапками! Паскевич, окончательно потрясенный, с отчаянием махнул рукой, выговорив: «делайте, как знаете»! Мадатов, как вихрь, направился к Вельяминову, запыхаясь, передал слова Главнокомандующего, требуя распоряжений и приказаний.

Вельяминов сел на лошадь, приказав Нижегородского драгунского полка дивизиону рубаки Левковича идти марш в атаку самого центра Персидской линии, а Ширванскому батальону Юдина последовать в подкрепление драгунскому дивизиону. Ширванцы в мгновение ока сбросили свои ранцы и кивера, заменив их фуражками, по-кавказски бегом понеслись за далеко опередивших их драгун, которые геройски неслись на 60 тысяч неприятеля. Персияне же с обеих флангов на быстрых своих лошадях помчались окружить дивизион героев драгун, но в то самое мгновение последние ударили в лоб персианам. А Ширванцы с ревом «Ура!» в штыки ударили в хвост заскакавшей персидской кавалерии. И ту же секунду персидская армия, не выдержавши геройского столкновения из славных славнейших героев Кавказцев, была опрокинута. Вся наша кавалерия понеслась крошить опрокинутого неприятеля, сам Абас Мирза спасся, присев за камень, вся артилерия неприятеля, пропасть его оружия, знамен и значков достались победителям, урон персиян раненными и изкрошенными нашею кавалериею был громаден и спасшиеся от преследования были рассеяны.