Дмитрий Дегтев - Будни советского тыла. Жизнь и труд советских людей в годы Великой Отечественной Войны. 1941–1945

Несмотря на кажущуюся хаотичность и разнообразие примеров, подача материала о зверствах фашистов тоже была подчинена строгим правилам. Во-первых, пострадавшие обязательно должны были являться колхозниками, рабочими или советскими служащими. Никогда вы не увидите в кровавых «сводках» сообщения о расправе над домохозяйками, крестьянами-единоличниками или продавцами с базара. Во-вторых, не упоминались в принципе евреи, хотя о массовых убийствах на оккупированных территориях руководству страны было к этому времени прекрасно известно. В-третьих, все описываемые злодеяния фашистов должны были выглядеть показно, театрально и по-хулигански. В большинстве сводок немцы расстреливали «колхозников» не за то, что те, скажем, помогали партизанам и занимались антифашистской деятельностью, а исключительно забавы ради, за то, что «попросил закурить», «захотел попить воды», а то и вовсе без повода.

В-четвертых, солдаты вермахта изображались сплошной бандой мародеров и грабителей. Отнимавших у народа даже детские платья. Конечно же и это имело место, только вот «факты», приводившиеся в газетах, были нацелены на тех, кто питал иллюзии, будто «при немцах будет сытая жизнь», а также на «обиженных советской властью», например раскулаченных, надеявшихся, что немцы вернут им отнятое добро. Народу недвусмысленно намекали: не надейтесь, мол, они с вас последние трусы снимут!

Примечательно также, что если в 1941 году СМИ в основном сообщали о зверствах немцев, то в следующем году была вброшена серия публикаций о бесчинствах союзников Третьего рейха: венграх, румынах, итальянцах и финнах. «Вырвавшийся из финского плена красноармеец Василий рассказал о надругательствах и пытках, которым подвергаются советские военнопленные в лагере № 64, – рассказывала статья «Кровавые зверства финнов» от 20 октября 1942 года. – Обычно финские полицейские выравнивали наш строй при помощи автомата. Если кто-либо выдвинулся, то финн дает очередь. На моих глазах были расстреляны многие пленные. Был у нас в лагере украинец по фамилии Бернада. Его застрелили только за то, что он попросил у финна закурить. Однажды мы работали на сплаве леса. Вдруг ни с того ни с сего шюцкоровец выстрелил и убил одного пленного. Еще случай. Нас пригнали рубить дрова для кухни. Вышла повариха-финка. Она взяла у солдата винтовку и застрелила одного пленного».

«Вырвавшийся из белофинского плена красноармеец Терентьев Сергей Павлович рассказал о невыносимых страданиях советских военнопленных, томящихся в лагере близ города Питкяранта, – сообщала сводка Совинформбюро. – «В этом лагере, – сообщил Терентьев, – содержатся раненые красноармейцы. Всех заключенных принуждают работать по 14–15 часов в сутки. Пленных впрягали в плуги и заставляли пахать землю. Финские палачи придумывали для нас ужасную пытку. Они опоясывали пленного колючей проволокой и волочили по земле. Ежедневно из лагеря вывозят трупы замученных советских бойцов».

Данные публикации были спровоцированы большим участием немецких союзников в кампаниях 1942 года, когда войска вермахта на Восточном фронте стали в значительной степени интернациональными. Граждане должны были знать, что не только немцы, но и другие участники войны тоже изверги и кровопийцы. Вместе с тем бросаются в глаза серьезные отличия при описании зверств вермахта и его союзников. Если немцы издевались в основном над мирным населением (о тяжелом положении советских военнопленных и вообще о наличии таковых не сообщалось), то финны, напротив, «гнобили» и убивали именно пленных. О положении населения оккупированных финской армией городов, скажем Петрозаводска, почему-то не рассказывалось. Хотя и там, думается, не все было сказочно.

«Занимался в Ленинской библиотеке, – писал в дневнике профессор Добротвор 27 августа 1943 года. – Там широко развита кража книг. Воруют из витрин. Разнуздался народ. Война нравственно портит людей. «Все позволено» – теперь лозунг войны. Обидно, что расхищают книжное богатство, принадлежащее обществу».

В 1943 году советская пропаганда в целом вернула утраченные в прошлые два года позиции. Красная армия теперь в основном наступала, что, как казалось, подтверждало (пусть и не в том виде, как это было перед войной) торжество советского строя и величие товарища Сталина. Впрочем, несмотря на регулярные сообщения Левитана и сводки в газетах, кое-где народ весьма смутно представлял себе, что происходит на фронте и в мире. Секретарь Горьковского обкома партии по пропаганде И. М. Гурьев, выступая 28 июля 1943 года на 14-м пленуме, рассказал: «Чем, как не отсутствием политической работы, можно объяснить такой факт, что в селе Шарапове Гагинского района не ставилось ни одного доклада. В этом селе ходят такие слухи, что Турция объявила войну Советскому Союзу и что в Шарапове скоро будут немцы. Ходят даже такие слухи, что союзники объявили войну Горьковской области, что сначала ввели колхозы, а вот теперь хотят колхозников сделать единоличниками». [45] ГОПАНО. Ф. 3. Оп. 1. Д. 3259. Л. 11.