Мария Кича - Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях

Согласно новому документу, авиабазы в Эль-Хаббании и Шуайбе передавались Ираку. Англичане могли держать там лишь ограниченный технический персонал. Британская военная миссия в Багдаде подлежала упразднению. Гарантировалась стандартизация оборудования и техники, используемых в британской и иракской армиях. Помимо того, Лондон обещал предоставить Ираку новейшее оружие, а также оказать помощь в обучении иракских пилотов за границей.

Словом, договор оказался превосходным. Иракская делегация ликовала. Премьер-министр Сайид Салех Джабр чувствовал себя настоящим триумфатором — ведь всего 10 лет назад он служил денщиком у английского офицера. Довольные политики вознаградили себя недельным пребыванием на одном из курортов Ла-Манша. Пока они наслаждались отдыхом, багдадские СМИ попросили выслать договор на арабском языке для публикации в газетах. И тут выяснилось, что документ существует только на английском.

Это стало последней каплей. Пресса, оппозиция, армия, рядовые иракцы — все жаждали крови. Месопотамия по-прежнему жила впроголодь. Экспорт зерна в Сирию продолжался — Джабр пытался сохранить это в тайне, но не смог.

Страну захлестнуло негодование. 16–21 января 1948 года Багдад сотрясали беспорядки. Студенты устроили забастовку, к ним присоединились рабочие и служащие. Демократические, либеральные и коммунистические партии проводили митинги, впечатляющие своими масштабами и накалом страстей. Редакция пробританской газеты «The Iraq Times» подверглась нападению. На официальные заявления премьер-министра никто не обращал внимания.

Полиция открыла огонь на поражение — но протестующих это не остановило. Демонстранты, заполонившие улицы, скандировали антиправительственные лозунги и бесстрашно шли под пули. Точное число погибших в Багдаде в эти дни неизвестно — но, вероятно, их были сотни. По Тигру плыли десятки тел. Муниципальные власти хоронили убитых в безымянных братских могилах. Полицейские отказывались стрелять в людей. Восстановить порядок могла только армия, но ни регент, ни министры не хотели прибегать к ее помощи.

Джабр, следивший за событиями из Лондона, не осознавал всей серьезности положения. «По возвращении в Ирак мы объясним суть нового договора парламенту и народу, — говорил премьер-министр. — Тогда все поймут, что договор соответствует интересам иракцев, и население его поддержит». Но англичане считали иначе. Опыт подсказывал им, что нельзя вводить в Месопотамию войска и навязывать иракцам свою волю. После долгих раздумий британские политики постановили: Багдаду необходимо аннулировать договор, а позже — заключить его снова, но так, чтобы иракцы знали общее содержание документа.

Главной причиной дипломатической неудачи и гибели сотен человек являлось то, что Лондон сотрудничал с нелегитимным правительством. Подданные Фейсала II не доверяли кабинету, который опорочил себя скандалами, экспортом продовольствия в неурожайный год и подготовкой секретного документа на английском языке, от которого иракцы по умолчанию не ждали ничего хорошего. Абд аль-Илах последовал британскому совету. Иракская делегация на свой страх и риск вернулась в Багдад. 21 января 1948 года договор был аннулирован.

Но волнения продолжались. На улицах гремела стрельба. Количество протестующих заметно увеличилось — до столицы добрались курдские националисты и шиитские радикалы. Начальник городской полиции продемонстрировал трогательную заботу о багдадцах, запретив вылавливать трупы из Тигра. По его словам, трупами могла поживиться рыба, которую затем съедят голодающие.

29 января разъяренная толпа ворвалась в Каср ар-Рихаб и потребовала казнить Сайида Салеха Джабра — но тот успел бежать из Месопотамии. Вместо него регент назначил престарелого шиита Сайида Мухаммеда ас-Садра. Новоиспеченный премьер-министр сформировал правительство из спокойных, рассудительных и уважаемых политиков — таких же, как он сам. Багдад успокоился. Но именно в дни беспорядков оппозиционеры впервые ощутили свою силу — а также слабость иракской монархии и британского влияния.

У январских событий 1948 года есть причина, о которой англичане не любят вспоминать. К окончанию Второй мировой войны у британских чиновников в Месопотамии отсутствовала преемственность — и, следовательно, адекватная система управления. Военный атташе в Багдаде — опрометчиво сообщивший Лондону о согласии регента на любые условия договора — являлся деталью сложного административного механизма. И этот механизм регулярно давал сбои.