Мария Кича - Династии. Как устроена власть в современных арабских монархиях

Несмотря на успех Равандузской кампании, в Курдистане по-прежнему царил хаос. При Фейсале волнения на севере Ирака не прекращались — даже шиитский юг не доставлял королю столько проблем. В 1922 году Фейсал и Ибн Сауд с подачи англичан установили границу между Ираком и Недждом, но для определения границы с Персией требовалось договориться с шахом. Словом, трудностей хватало — однако националисты считали главным злом Великобританию.

Между тем Перси Кокса на посту верховного комиссара Месопотамии сменил Генри Доббс. Подобно другим администраторам, Доббс попал под личное обаяние Фейсала. Хашимит нравился британцам и легко добивался их расположения. Даже внешне он был приятен: худой, изящный, с тонкими руками и правильными чертами лица, преисполненный шарма и аристократического достоинства. Генерал Алленби полушутя-полусерьезно называл Фейсала «самым красивым политиком мировой войны».

Потомок пророка Мухаммеда был светским человеком. Ни Фейсал, ни его сын Гази, ни внук Фейсал II не молились и не посещали мечеть (за исключением редких случаев, когда в этом возникала крайняя необходимость). Король хорошо говорил по-английски, любил играть в бридж и часто пил шампанское. В Багдаде он пристрастился к теннису, но никогда не бежал за мячом — правитель Ирака ждал, когда мяч пролетит близко от него, и резко отбивал подачу. Вообще Фейсал привык к западному образу жизни. Он одним из первых на Ближнем Востоке надел европейский костюм — но говорил своим консервативным старшим братьям, что носит традиционную арабскую одежду. Вместе с тем, по словам новозеландского прозаика Гектора Болито, монарх «умел жонглировать великими именами, которые его братья даже не слышали» — например, мог будто невзначай упомянуть, что читал Голсуорси на языке оригинала, или обронить фразу вроде: «Когда я обедал с принцем Уэльским…»

Вместе с тем, Хашимит постоянно думал о государственных делах. Его озабоченность политикой проявлялась даже в мелочах. Однажды летом Доббс и Фейсал ужинали на террасе королевского дворца в центре Багдада. Дворец был окружен садом, и сэр Генри заметил, что в такую погоду любит спать под открытым небом. «К сожалению, — добавил он, понижая голос, — в первую половину ночи меня будят брачные вопли кошек, а потом я не могу уснуть до рассвета из-за воркования горлиц. Не знаю, кто раздражает меня больше, но, в любом случае, Ваше Величество, мне не хотелось бы, чтобы их уничтожили». Король внимательно посмотрел на Доббса и сказал: «Я не слежу за тобой, сэр Генри».

Генри Доббс плохо ладил с вездесущей Гертрудой Белл. Она обладала гораздо большим авторитетом, нежели любой другой человек в Месопотамии. В приемной Белл всегда толпились посетители. Журналисты, военные и путешественники по приезде в Багдад сразу же направлялись к «королеве пустыни». Визиты к ней стали обязательными — англичанка вмешивалась во все дела, раздавала советы и называла себя «дочерью Аравии». В итоге ее невзлюбили и британские чиновники, и иракские министры. К тому же в арабском мире госслужба считалась не женским занятием. Нури ас-Саид говорил: «Мы не против Гертруды, мы против того, что она ведет себя как мужчина».

Негативное отношение к «дочери Аравии» показал режиссер Вернер Херцог в фильме «Королева пустыни» (2005). Многие соотечественники считали Белл сумасшедшей, которая якшается с дикими грязными бедуинами — ведь, посвятив себя Ближнему Востоку, аристократка отказалась от благ западной цивилизации и привилегий, коими обладала с рождения. При этом Белл не ограничивалась административной работой — например, она организовывала раскопки, запрещала археологам вывозить находки в Европу и США, а в 1923 году основала Багдадский археологический музей (будущий Национальный музей Ирака).

Зимой 1925 года министерство по делам колоний сообщило, что ситуация в Месопотамии стабилизировалась и Белл пора вернуться в Англию. «Дочь Аравии» надеялась получить должность в Ираке — но никому и в голову не пришло сделать ей такое предложение. Не выдержав перспективы остаться ненужной, Гертруда Белл покончила с собой 12 июля 1926 года, приняв снотворное. Ее похоронили в Багдаде. После «королевы пустыни» осталась современная карта Ближнего Востока. Ее рука проводила границы между Ираком, Иорданией, Сирией и Саудовской Аравией — обозначая территории арабских государств и, вместе с тем, закладывая причины конфликтов между ними.

Главной стратегической ошибкой Белл и Лоуренса стала недооценка шиитов. Грозные аятоллы [26] Аятолла — почетный шиитский религиозный титул. знали, что Фейсал хочет лишить их власти над югом страны и крупными городами — Кербелой, Эн-Наджафом, Куфой, Самаррой и Багдадом (столичный район Аль-Кадимия издавна является шиитским). Кроме того, Ирак граничит с шиитским Ираном. Иракские аятоллы имели персидские корни — и оттого пользовались огромным уважением в обеих странах. При этом влияние шиитских улемов в самом Иране было неограниченным. Даже образ аятолл навевал ужас — суровые, фанатичные и консервативные, они носили черные одежды, вели скрытный образ жизни и выносили бескомпромиссные фетвы [27] Фетва — решение по важному вопросу, выносимое мусульманским авторитетом. .