Иван Миролюбов - Династическая политика императора Константина Великого

Автор завершает настоящее введение словами благодарности. Исследование было написано автором по итогам обучения на кафедре истории Древнего мира исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова. Ее преподавательскому составу во главе с заведующим кафедрой д.и.н., проф. С. Ю. Сапрыкиным автор адресует благодарность за все полученные им знания и внимательное к нему отношение. Многими своими аспектами работа обязана вдумчивым и тонким замечаниям научного руководителя автора, д.и.н., проф. И. Л. Маяк (1922–2018 гг.). Во многом именно ее памяти эта работа и должна быть посвящена.

На всем протяжении работы над исследованием автора поддерживали его родители – А. А. Миролюбов и В. В. Миролюбова, а также его друг А. Г. Сергиенко. Особые слова благодарности автор адресует всем, кто прочел настоящее исследование на этапе его подготовки и высказал свои замечания, – В. П. Будановой, М. А. Ведешкину, П. В. Кузенкову, И. А. Ладынину, В. О. Никишину, А. Д. Пантелееву, А. В. Подосинову, А. М. Сморчкову, Н. Н. Трухиной. Конечно, далеко не все из них (особенно концептуального характера) удалось учесть при подготовке работы к печати. Однако автор хотел бы отметить, что многие из высказанных пожеланий являются серьезной пищей для размышления и основой для новых научных работ.

Р. Ван Дам отмечал [5] Van Dam R. Roman Revolution of Constantine. New York, 2008; особенно это заметно в сравнении с предшествующей Константину эпохой, как верно заметил О. Шмитт: Schmitt O. Constantin der Grosse. Stuttgart, 2007. S. 10. , что Константин Великий – один из «наиболее задокументированных» римских императоров; однако же, по мнению Т. Д. Барнса, исследователь жизни и личности этого императора сталкивается с невозможностью представить целостную картину [6] Barnes T. D. Constantine: Dynasty, Religion and Power in the Later Roman Empire. Malden; Oxford; Chichester, 2014. P. 1–2. . Столь противоречивые мнения, на наш взгляд, прекрасно характеризуют источниковую базу для изучения личности и эпохи Константина. В нашем распоряжении нет целостного повествования за авторством непредвзятого биографа, но эта лакуна, как замечал Б. Блекманн, компенсируется самой многочисленностью источников, сосредоточенных, и весьма подробно, на частных проблемах [7] Bleckmann B. Sources for the History of Constantine // The Cambridge Companion to the Age of Constantine. New York, 2006. P. 14. Далее The Cambridge Companion to the Age of Constantine будет указываться просто как The Cambridge Companion. .

Источники, освещающие жизнь и деятельность Константина и членов его семьи, действительно многообразны. В первом приближении мы можем выделить следующие категории: testimonia Constantini и официальные источники (панегирики, данные нумизматики и эпиграфики), а также обширная нарративная традиция, подразделяемая на множество мелких и частных групп.

При изучении династической политики Константина Вели кого необходимо отметить, что сам Константин выступал как auctor, потому, разумеется, мы должны в первую очередь иметь в виду его testimonia, а также источники, имеющие официальное происхождение: панегирики в честь императора и перед ним произнесенные; данные нумизматики и эпиграфики; памятники изобразительного искусства (статуарные портреты членов императорской семьи) и архитектуры (постройки Константина и/или связанные с именем членов его семьи).

а) Testimonia Константина Великого . Что касается этой категории источников, то в нашем распоряжении имеются нормативные акты, письма и речи императора, т. е. материал документального характера, который имеет разнообразное происхождение. Нормативные акты содержатся по большей части в двух сборниках более позднего по сравнению с эпохой Константина времени – Кодексе Феодосия (438 г.) и Кодексе Юстиниана (534 г.). Знаменитый «Миланский эдикт» зафиксирован авторами, современными Константину – это Лактанций (латинский текст) и Евсевий Кесарийский (греческий перевод) [8] Подробный разбор двух вариантов текста с рассмотрением исторического контекста и существующей к тому моменту литературы, посвященной вопросу: Бриллиантов А. И. Константин Великий и Миланский эдикт 313 года. Петроград, 1916. . Рескрипты Константина жителям Гиспеллума и Оркиста (330-е гг.) сохранились в виде эпиграфических памятников и издавались [9] Латинский текст обоих писем с английским переводом и некоторым комментарием приведен в издании: Van Dam R. Op. cit. P. 363–372. неоднократно. Сложнее обстоит дело с письмами и речами императора, которые зафиксированы в нарративной традиции – преимущественно у Евсевия Кесарийского, а также у следующих за ним церковных авторов. Проблема достоверности цитируемых Евсевием материалов уже привлекала к себе внимание исследователей [10] Ястребов А. О., свящ. Евсевий // Православная энциклопедия. Т. 17. М., 2008. С. 257; Ващева И. Ю. Евсевий Кесарийский и становление средневекового историзма. СПб., 2006. С. 177–180. И. Ю. Ващева отмечает панегирический характер интересующего нас сочинения Евсевия, «Жизни Константина», и предлагает не применять к нему «суровые требования»: Там же. С. 177–178, примеч. 3. В таком случае – каковы же критерии? , обнаруживая полярность мнений, хотя на сегодняшний день вопрос о подлинности этих документов решается скорее положительно [11] Важнейшей работой по вопросу подлинности сочинений Константина, сохраненных у авторов, является работа Г. Дёрриса, где обосновывается положительный ответ на этот вопрос: Dorries H. Das Selbstzeugnis Kaiser Konstantins. Gottingen, 1954. См. также предисловие к изданию английского перевода «Жизни Константина» Евсевия: Cameron A., Hall. S.G. Introduction // Eusebius. Life of Constantine. New York, 1999. P. 18–21. . Для нас, впрочем, эта дискуссия, часто сосредоточенная вокруг религиозных воззрений Константина и их влияния на его законотворчество, имеет второстепенное значение. В силу нашего интереса к династической политике Константина и, как следствие, к его семье, для нас важно упоминание в текстах этих документов родных императора. Отметим, что упоминание их имен с указанием их титулатуры и возможного рода занятий (подтверждение чему несложно найти в эпиграфическом материале) может служить в перспективе дополнительной основой для определения подлинности данных документов.