Леонид Соколов - Львов под русской властью. 1914–1915 [litres]

Озлобленное неудачами военное командование охотно подхватило поданную украинофилами версию об измене галицких “русофилов”, как оправдание своих поражений, и в ходе отступления самым беспощадным образом срывало всю злость на ни в чем неповинном мирном населении. И чего можно было ожидать от какого-нибудь немца из альпийских краев Австрии, понятия не имевшего о том, что за люди живут в Галиции, или от венгра, стремящегося отомстить русским за 1849 год. Они знали одно – что русские это враги, тем более, что об этом столько раз писали и говорили еще до войны, а галицкие русины в их понимании были так же русскими и значит – врагами. Такие детали, что среди галицких русинов существует движение украинофилов, которые отреклись от того, что они русские, и прониклись духом вражды к России, были этим немцам и венграм совершенно неизвестны. И когда простой крестьянин на вопрос: “Ты кто?” отвечал: “Русин”, этого было достаточно для ареста, а то и для немедленного расстрела или повешения.

Известен случай, когда священник-украинофил, ярый ненавистник России, желая это подчеркнуть, похвастался, что он является сотрудником газеты “Руслан”, одного из украинофильских печатных органов, известного своей антирусской направленностью. Однако венгерский офицер, не разбиравшийся в галицких делах и плохо понимавший язык, вообразил, что тот является сотрудником газеты “Руссланд”, т. е. “Россия” и приказал этого священника казнить.

Во второй половине августа 1914 года глава Головной Украинской Рады К. Левицкий получил уведомление от австро-венгерского министра иностранных дел графа Берхтольда о том, что германское правительство в Берлине желает провести с ним встречу как с политическим руководителем австрийских украинцев.

К. Левицкий прибыл в Берлин 24 августа и встречался в министерстве иностранных дел с заместителем государственного секретаря Циммерманом, и в генеральном штабе с полковником Брозе. Полковнику К. Левицкий предложил для информации большую карту Украины, подготовленную для этого собственноручно профессором Степаном Рудницким. Как вспоминал К. Левицкий: «Немцы в Берлине поняли меня, для сведения написали соответствующий протокол в министерстве иностранных дел при участии советника Бергена, который наше дело знал подробно, и заявили мне, что будут поддерживать наши освободительные стремления» .

26 августа “Kurjer Lwowski” в чрезвычайном дополнении, помеченном “2 часа пополудни”, публиковал под заголовком “Большая победа австрийских войск” официальное сообщение военного пресс-бюро:

«Трехдневная битва под Красником завершилась вчера полной победой наших войск. Русские были отброшены по всему фронту, шириной около 70 километров и начали в форме бегства отступление на Люблин» .

Из Львова по улицам Жолкевской, Лычаковской, Зеленой уходили на недалекий уже фронт венгерские, тирольские, хорватские, боснийские полки, а обратно шли нескончаемые транспорты с ранеными. Жители Львова читали в газетах об успешных боях под Красником, а ночами, тихими августовскими ночами все явственнее доносился до города глухой гул канонады.

Копившееся на протяжении нескольких дней нервное напряжение прорвалось вечером 27 августа. Около половины седьмого на Лычакове кто-то крикнул: “Казаки идут!” Вспыхнула паника, толпы перепуганных людей бросились с восточных окраин к центру города. Паника охватила не только гражданское население, но и военных.

Вероятной причиной паники стали бои в окрестностях Буска и Красне, в ходе которых русская разведка дошла до Лисинич.

В 9 часов вечера военная комендатура издала следующее сообщение:

«Учитывая легкомысленно распространяемые фальшивые слухи, вызывающие определенное беспокойство среди населения города Львова, уведомляем, что войска наши стоят на занятых ими сильных позициях, и что городу безусловно не грозит никакая опасность» .

Но возникшие опасения не утихали. Несмотря на успокоительные заверения властей некоторые жители стали покидать город, спеша уехать подальше от приближающегося фронта. Всевозможные повозки, заполненные людьми и багажом, непрерывно курсировали в направлении главного вокзала. Можно было видеть даже людей из высших сфер общества на грузовых телегах, сидящих на чемоданах и узлах. За проезд и доставку багажа на вокзал приходилось платить огромные деньги, так что извозчики и владельцы частных повозок в те дни неплохо подзаработали.