Степан Шешуков - Неистовые ревнители. Из истории литературной борьбы 20-х годов

Горький полностью разделял позиции Воронского и был решительным противником методов командования в литературе, выдаваемых от имени пролетариата. В одном из писем (1926 г.) Ф. Гладков спрашивал Горького, полностью ли он на стороне пролетарских писателей. Алексей Максимович ответил: «Вы спрашиваете: «Вполне ли я с вами?» Я не могу быть «вполне» с людьми, которые обращают классовую истину в кастовую, я никогда не буду «вполне» с людьми, которые говорят: «Мы, пролетарии», с тем же чувством, как, бывало, другие люди говорили: «Мы, дворяне». Я уже не вижу в России «пролетариев», а вижу – в лице рабочих – настоящих хозяев русской земли и учителей всех жителей ее. Первое пора уже понять и пора этим гордиться, а второе требует осторожного обращения со всяким человеком, дабы «всякий человек» не имел права сказать, что рабочий не организатор и руководитель новой жизни, а такой же тиран, как всякий иной диктатор, да и глуп также» [331] Горький М. Собр. соч. – Т. 29. – С. 484–485. .

Эти глубочайшие по смыслу слова, имевшие широкое значение, относились непосредственно к руководителям пролетарской литературы.

Маяковский, так же как Воронский, стоял за равноправное положение писателей в федерации. И вообще он «уже в конце 1928 г. относился к наличию всяких литературно-художественных группировок отрицательно. «Девальвация» их (выражение В. Перцова) ему была ясна» [332] «В. Маяковский в воспоминаниях современников». – М.: Гослитиздат, 1963, П. В. Незнамов «Маяковский в 20-х годах». – С. 383. .

В январе 1926 года Ф. Гладков высказал соображение, которое полностью отражало убеждение Воронского. «Для меня, – писал Гладков А. М. Горькому, – наша теперешняя литература – едина. При видоизменившихся формах классовой борьбы нет ни буржуазной, ни чисто пролетарской литературы. Есть революционная литература, внутри которой совершается напряженная молекулярная творческая работа, происходит непрерывный процесс творческого взаимодействия и соревнования, создается новый писатель, ищущий новых творческих путей. Это надо, наконец, признать и громко сказать вслух» [333] «Литературное наследство». – Т. 17. – М., 1963. – С. 73. .

В этом же духе высказался В. Полонский в статье «На пути к единому литературному фронту», опубликованной в журнале «Печать и революция» (№ 1 за 1927 г.).

Однако разумные принципы, выдвинутые Воронским для основания федерации, не были полностью осуществлены. Позиция же Авербаха в строительстве федерации была признана в основном правильной. Эта позиция сводилась к следующему: продолжать борьбу с группой Лелевича как сектантской группой, выступившей вообще против любого объединения с попутчиками, а с другой стороны, объявить борьбу настроениям тех попутчиков, которые утверждают, что «Федерация приведет в будущем к слиянию в одну организацию всех объединений» [334] «На литературном посту». – 1927. – № 2. – С. 2. . Передовая статья журнала «На литературном посту» (№ 20 за 1927 г.) решительно отвергает подобные настроения и директивно разъясняет: «Федерация советских писателей никак не может означать установление такого мира в писательской среде, при котором будут зачеркнуты социальные знаки, характеризующие творчество отдельных писателей, писательские союзы в целом, – такого положения, при котором мог бы затушевываться объективно-политический смысл наших литературных организаций. Вот почему политика стирания разногласий, затушевывания острых углов, замазывания расхождений – не есть политика, которая нужна федерации» [335] Там же. .

Такова была позиция Авербаха – типичная центристская позиция, точнее, позиция лавирования. И это в равной степени понимали как Воронский, так и Лелевич. Последний сказал не без сарказма: «Да, барометрейший тов. Авербах, мы только развивали ваши вчерашние мысли!» [336] «На литературном посту». – 1926. – № 4. – С. 27. . Но этого не понимали новые руководители ВАПП, в том числе и Фадеев. Им казалась эта позиция мудрой и правильной: она в общем отвечала резолюции ЦК и сохраняла главенствующее положение ВАПП в федерации. А это, по убеждению молодых руководителей, было очень важным, потому что, как скажет потом Фадеев, у этой молодежи существовало «неосознанное представление, что только писатели РАПП (да и то не все) являются, в сущности, подлинными создателями революционной и социалистической литературы» [337] «Литературная газета». – 11 октября 1932 г., статья А. Фадеева «Старое и новое». . Имея это «неосознанное представление», они вполне убежденно будут отстаивать и распространять «революционные» идеи Авербаха: «Наше искусство – это революция в области искусства; наше искусство, большое искусство большевизма – вот это наше искусство и будет гигантским скачком, переворотом в художественном развитии человечества» [338] Авербах Л. Из рапповского дневника. – Л., 1931. – С. 147. . Или еще определеннее: «Рабочий класс по-настоящему и действительно совершит в художественном развитии человечества шаг вперед только тогда, когда революция будет произведена и в самой литературе» [339] «На литературном посту». – 1932. – № 1. – С. 8. . Все это произносилось не в начале 20-х годов, хотя тогда это тоже произносилось, но было объяснимо, а в начале 30-х и с трибун авторитетных конференций.