Александр Бендин - Михаил Муравьев-Виленский. Усмиритель и реформатор Северо-Западного края Российской империи

Защита суверенности, осуществляемая сегодня столь специфическим, иррациональным способом, происходит в то время, когда страна остро нуждается в модернизации технологически и структурно отсталой экономики, социальных реформах, направленных на выход из состояния деградации, в котором находятся система социальной защиты населения, наука, образование, здравоохранение и культура. Не менее актуальна и смена действующих ныне полицейско-милитаристских и государственно-бюрократических приоритетов бюджетной и социально-экономической политики, разорительных для населения бедного восточно-европейского государства, которому не угрожают ни внешняя агрессия, ни «внутренние враги».

Торжество иррациональных приоритетов, экономически выгодных для стоящего у власти политического класса, делают жизненно необходимым появление новых, социально ответственных подходов к решению острых экономических и социокультурных проблем. Однако суверенитет страны, ставший любимой темой публичного дискурса лидера бюрократического класса, не служит на деле своему прямому предназначению — быть основой для проведения рациональных реформ, направленных на эффективную модернизацию экономики и повышение благосостояния населения. Понятие суверенитета используется, как правило, в пропагандистских целях, для воссоздания утраченной социально-политической привлекательности политического режима. Официальная пропаганда представляет суверенитет страны в качестве сакрального объекта, который настойчиво рекламируют жителям республики для массового идеологического поклонения.

Таким образом, и господствующий в Белоруссии класс «памяркоўных» бюрократов, и противостоящая ему прозападная радикальная оппозиция, будучи националистами по своей общей дискурсивной природе, различаются лишь тактическими приемами по созданию «белорусской нации». Первых можно отнести к представителям «бюрократического национализма», которые, по словам Энтони Смита, в процессе «национального строительства» делают ставку на «обещания порядка и стабильности в периоды быстрых перемен» [8]. Специфические свойства натуры, которые присущи действующему главе государства, предопределили тип установленного в стране политического режима и его идеологию. Поэтому насаждаемый сверху белорусский бюрократический национализм приобрел ярко выраженный персонифицированный характер.

Вторые же позиционируют себя в качестве противников режима «бюрократического контроля и регламентации» и представляют собой, условно говоря, «антибюрократическое националистическое движение», декларирующее свою ревностную приверженность либеральным европейским ценностям. В своем конкретном выражении, отражающем специфику белорусской политической жизни, антибюрократические националисты относятся к популяции националистов этнических, сторонников установления русофобского этнократического режима. Политической целью такого режима должен стать решительный разрыв исторически сложившихся связей Белоруссии с Россией и цивилизационный разворот страны на Запад. Пример нынешнего украинского режима, выбравшего твердую ориентацию на интеграцию с Европейским союзом, вдохновляет этнических националистов в их идейном и политическом противостоянии с господствующим в стране политическим классом бюрократии.

Известный парадокс ситуации заключается в том, что если политические границы между бюрократическими и этническими националистами носят отчетливо выраженный антагонистический характер, то идейные отношения между этими двумя типами белорусского национализма являются гибкими и подвижными. В зависимости от политической коньюнктуры они могут находится либо в стадии противостояния, либо в стадии симбиоза. Склонность к симбиозу проявляют, в первую очередь, идеологи бюрократического национализма. Данное обстоятельство вызвано тем, что стагнирующий политический режим, несмотря на внушительный идеологический аппарат, не отличается творческой эффективностью в области идейного обоснования собственной легитимности.

Этому во многом способствует сама господствующая бюрократия, созданная и воспитанная своим лидером в традициях архаичной и косной культуры провинциального патернализма. В силу иррациональных политических опасений бюрократия отказывается признавать одним из источников исторической легитимности новой государственности формулу «единый русский народ — союзное государство». В общерусской составляющей отечественной истории и культуры бюрократия видит угрозу своему политическому и идейному господству в стране, которая в этническом и конфессиональном отношении не является однородной [9].