Жорж Бордонов - Филипп IV Красивый. 1285–1314

В ночь на 7 сентября 1303 года заговорщики и их небольшая армия прибыли к воротам Ананьи. Ворота им сразу же открыл Адинольфо Ди Маттео, их сообщник. Они захватили город, жители которого спали. Затем они вторглись в дом Каэтани и блокировали папский дворец с криками: "Да здравствует король Франции! Да здравствуют Кколонна!" Прибежали жители Ананьи. Адинольфо Ди Маттео был немедленно провозглашен подестой. Знамя церкви было вывешено рядом со королевским знаменем. Когда дом Каэтани был взят, Бонифаций понял, что папский дворец не сможет долго сопротивляться. Он попросил о перемирии. Именно со Скьярра Колонна они вели переговоры; Ногаре предпочел воздержаться. По каким причинам? Скьярра хотел вторгнуться во дворец и захватить Папу. Ногаре просто хотел окружить дворец и "охранять" Бонифация. Было заключено перемирие до середины дня. Папа Римский пытался вести переговоры. Услышав требования Скьярры, он воскликнул:

— О, как тяжело слышать эти слова!

На этом переговоры закончились. Когда срок перемирия истек, начался штурм дворца. Нападавшие ворвались в собор. Вскоре дверь папского дворца рухнула. Внутри дворца слуги кричали: "Да здравствует король Франции! Да здравствуют Колонна! Смерть Папе и маркизу!", надеясь этой трусостью спасти свою жизнь. Бонифаций сохранил самообладание. Он даже вернул себе некое величие перед лицом опасности. Он сказал тем, кто остался рядом с ним, своим последним верным последователям:

— "Откройте двери моей комнаты; я хочу принять мученическую смерть за Церковь Божью".

Ему принесли реликвию Истинного Креста. Когда Колонна и его группа вошли в комнату, они увидели Бонифация, лежащего на кровати, прижимающего к груди крест и предлагающего свою шею мечам. Они услышали:

— "Выйди вперед, отруби мне голову; я хочу принять мученическую смерть; я хочу умереть за веру Христову".

В разглагольствованиях и оскорблениях он повторял:

— "Вот моя шея, вот моя голова!

Правда ли, как об этом много раз говорили, что Скьярра Колонна ударил старика своей латной перчаткой? Конечно, нет: это всего лишь выдумка Гюстава Доре. С другой стороны, несомненно, что Скьярра хотел перерезать горло Бонифацию, и что его пришлось удерживать от совершения этого преступления. Прибыл Ногаре, не участвовавший в штурме папского дворца. В каком-то смысле Колонна преподнес ему свершившийся факт, то есть непоправимое! Пока люди Колонны вскрывали сундуки, грабили казну, расхищали драгоценности и разбрасывали архивы, этот беспримерный чиновник выполнял свою миссию: он в нескольких словах уведомил Бонифация о предъявленном ему обвинении и призвал его предстать перед Собором, чтобы ответить за свои преступления. Закон был в выполнен, и это было главным для этого непримиримого юриста. В результате ему удалось успокоить волнения. Мародеры покинули комнату, забрав с собой добычу. Перед дверью была выставлена охрана. Главные заговорщики совещались: одни хотели казнить Бонифация без промедления; другие хотели перевезти его во Францию, чтобы передать Филиппу Красивому, а Ногаре хотел просто держать его в плену в ожидании созыва собора. Не сумев договориться, они отложили принятие решения до следующего дня. Бонифаций остался один в своей комнате, размышляя о своем падении и о своем будущем. Это была невероятная ситуация: тот, кто пришел уничтожить его, этот демон Ногаре, еще более ужасный, чем Ахитофел, временно спас ему жизнь. Но как долго продлится отсрочка? И каким маневром удастся утолить жажду убийства Скьярры? Самым непосредственным и самым страшным врагом был уже не чиновник Филиппа Красивого, а Колонна. Чего он хотел? Вернуть имущество и достоинства своего рода! Бонифаций увидел прекрасную возможность.

На следующий день, 9 сентября, ситуация полностью изменилась! Жители Ананьи взяли себя в руки. Узнав, что Папу должны казнить, они испугались ответственности. Имея превосходство в численности, они легко вытеснили отряд Скьярры. Ногаре, Колонна, их сообщники, преступные кардиналы, были обязаны своим спасением только бегству. Только Ринальдо де Супино остался в руках освободителей Бонифация, которые бросили его в тюрьму. Затем толпа направилась к папскому дворцу, крича: "Да здравствует Папа! Смерть иностранцам!" Королевское знамя, которое накануне было встречено аплодисментами, было растоптано ногами и порвано.

Бонифаций со слезами на глазах поблагодарил своих спасителей; затем он созвал несколько кардиналов, чтобы решить, какие меры следует предпринять. Он даровал Супино свободу и торжественно простил его врагов, включая воров, укравших его сокровища, при условии, что они вернут свою добычу в течение трех дней. Он объявил о своей решимости возместить ущерб Колонна, и это решение было провозглашено по всему городу. Поддался ли он эмоциям? Надеялся ли он таким образом восстановить контроль над ситуацией и разделить своих противников? Он не упомянул ни Ногаре, ни Филиппа Красивого, которые, казалось, тем самым исключались из его помилования.