Джон Дикки - Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Мало что объединяло итальянских христианских демократов и коммунистов, находящихся по разные стороны пропасти холодной войны, но одной из таких вещей была подозрительность в отношении к масонству. ХДП унаследовала историческую ненависть Церкви к масонству. Для ИКП ложа была сборищем буржуазных интриганов. Ни одна из партий не принимала масонов в свои ряды. Подобные настроения нашли отражение в итальянской конституции, в составлении которой участвовали и христианские демократы и коммунисты. Она вступила в силу 1 января 1948 года, и ее восемнадцатая статья запрещала тайные общества. Ни ХДП, ни ИКП не могли найти в себе силы включить в запрет масонство. Такой шаг казался бы неприятным отголоском фашизма. В то же время они не хотели, чтобы на него не распространялось действие этой статьи. Поскольку в законе не было четкого определения тайного общества, братство осталось на конституционной нейтральной территории.

Послевоенное итальянское масонство также столкнулось со множеством внутренних проблем. Оно казалось пережитком прошлого, и потому было сложно набрать новых членов. Еще хуже было то, что из-за того, как сильно братство пострадало от фашизма, теперь в него старались попасть циничные бывшие фашисты, стремившиеся скрыть свое прошлое. Само масонство тоже было разделено. Старейшей и крупнейшей из двух основных организаций, той, которая будет непосредственно связана с «П2», была «Великий восток Италии». Другой — Великая ложа Италии. Мы не будем останавливаться на догматических вопросах, разделивших две крупнейшие масонские организации. Достаточно сказать, что они обе пережили раскол и различия между ними приняли новую форму: например, в 1956 году Великая ложа Италии создала женскую ложу. Обе ветви масонской иерархии все еще стремились занять такое же важное место, какое итальянские ложи занимали в конце XIX века. Некоторые из их лидеров возлагали свои надежды на возобновление старинной оппозиции католицизму. Другие старались обзавестись дружбой и поддержкой Британии и США, изображая из себя оплот борьбы с коммунистической угрозой. Но никакой четкой стратегии у них так и не появилось.

Лишь в начале 1960-х годов масонство снова начало разрастаться и расширять сферу своего влияния. Христианские демократы, постоянно находившиеся в правительстве, но подверженные колебаниям, в качестве эксперимента согласились на создание коалиции с партиями центристского и левоцентристского толка, которые более охотно принимали в свои ряды масонов. При папе Иоанне XXIII Ватикан занял более либеральную позицию, и тогда начался скрытый диалог между некоторыми интеллектуалами масонства и Церкви.

Как и ложам в других странах, чье влияние было куда более сильным, итальянскому масонству пришлось столкнуться с масштабными социальными преобразованиями 1960-1970-х годов. Италия стала индустриальной державой: города наполнились иммигрантами из сельской местности, а дома — потребительскими товарами, рабочие жаждали заполучить свою долю от разрастающегося богатства страны, женщины боролись за свои права, молодежь экспериментировала с новым образом жизни и придерживалась новых политических воззрений. Ситуация в Италии имела и свои особенности. Государство сильно нуждалось в реформах, но христианские демократы и их партнеры по коалиции, казалось, были слишком заняты вечными распрями и разделением государственных должностей между своими друзьями, чтобы их провести. Неэффективность, кумовство, коррупция и влияние мафии все глубже просачивались в институты власти. Регулярно случались скандалы. Отчасти в результате этого Коммунистическая партия понемногу стала приобретать поддержку избирателей, заработав репутацию честной партии. На парламентских выборах 1963 года она получила четверть голосов. В 1976 году на фоне экономического кризиса она набрала свой максимум голосов — более трети. В пропорциональной избирательной системе Италии этого количества было вполне достаточно, чтобы претендовать на власть.

В то же время вне парламента политика стала куда менее устойчивой. В конце 1960-х социальная напряженность вылилась в студенческие беспорядки и забастовки. Затем, в декабре 1969 года, итальянская политическая жизнь вступила в новую страшную и жестокую эру, после того как в банке на Пьяцца Фонтана, в двух шагах от Миланского собора, взорвалась бомба, в результате чего погибли шестнадцать человек. В течение последующих месяцев полиция предпринимала попытки обвинить анархистов, до того, как один из подозреваемых анархистов при очень странных обстоятельствах выпал из окна четвертого этажа полицейского управления и разбился. В скором времени журналисты представили более правдоподобную версию событий: полиция намеренно игнорировала доказательства того, что истинными виновниками были не анархисты, а правые террористы, тесно связанные с секретными службами. Для всего мира это выглядело как элемент «Стратегии напряженности», которая была секретным планом по использованию террора с целью создания подходящего настроения для решительного поворота в сторону правых идей или даже правого путча. Дальше последовали новые зверства.