Джон Дикки - Масоны. Как вольные каменщики сформировали современный мир

Лишь в нескольких местах в настоящее время проведены расследования с целью проверки первоначальных набросков. В Гранаде, как нам известно, 35 % масонов умерли насильственной смертью. Однако имеющиеся данные свидетельствуют о том, что они были казнены прежде всего потому, что были представителями демократических партий или республиканских институтов, а не потому, что были масонами. В начале августа 1936 года, когда националистические власти заполучили данные о членах трех лож города, многие из них уже были казнены по другим причинам. Оставшиеся в живых братья были заключены в тюрьму.

В Севилье на ложи были совершены облавы, а в католической и правой прессе были опубликованы списки членов (эдакий намек для местных линчевателей). Здесь же, скорее всего, также были убиты масоны, занимавшие видные посты в республиканских структурах. Для противников восстания масонство могло быть отягчающим обстоятельством, достаточно серьезным, чтобы, выбирая между отправкой в концентрационный лагерь и расстрелом, выбрать последнее. Некоторые из них, в частности местный Великий мастер и его сын, были казнены только за то, что занимали видное положение в братстве. При этом многие масоны пытались дистанцироваться от «искусства» и продемонстрировать свой восторг от восстания, тем самым сохранив свою свободу и жизнь. В Севилье и Гранаде националисты особенно свирепствовали, но ни в одной из лож не были уничтожены все члены поголовно.

Очевидно, что не все масоны были убиты именно из-за своего масонства. Тем не менее существовало убеждение, разделяемое всеми силами националистов, что заговорщическое масонское влияние пронизывает республику настолько глубоко, что почти каждый может быть орудием лож. Жестокость была прихотливой: многих осуждали на основании ложных или преувеличенных свидетельств. Некоторые националистические движения, такие как «Испанская фаланга» (фашистская партия), составляли списки тех, от кого надлежало избавиться, пользуясь любыми источниками. Неизбежным результатом стали убийства людей, никакого отношения к масонству не имевших.

В конце сентября 1936 года повстанческая военная верхушка собралась в Саламанке, чтобы назначить генерала Франсиско Франко своим верховным лидером. Саламанка прекрасно подходила на роль националистической столицы. Город с консервативными устоями, с одним из старейших университетов мира, он к тому же находился достаточно близко к португальской границе, чтобы обеспечить повстанческим генералам путь к бегству в случае неудач в Гражданской войне. В знак благосклонности Церкви епископ Саламанки предложил генералу Франко свой дворец в качестве штаб-квартиры. Вскоре под каменными сводами большого зала университета была проведена публичная церемония в честь «открытия» Колумбом Америки и имперского наследия Испании. Там был и епископ, и супруга Франко. Главным оратором был самый свирепый приверженец каудильо генерал Хосе Мильян Астрай, потерявший руку и глаз в колониальных войнах. Кульминацией яростной речи Мильяна Астрая стал боевой клич Испанского иностранного легиона «jViva la Muerte!» («Да здравствует смерть!»).

Этот лозунг потряс и возмутил пожилого человека, который председательствовал на этом мероприятии. Им был Мигель де Унамуно, один из крупнейших испанских писателей и в то время ректор университета. Унамуно изначально поддерживал республику, но был потрясен беспорядком, устроенным республиканским правительством, он поддерживал военное восстание, но лишь до тех пор, пока не стал свидетелем необузданного насилия. Пока говорил генерал Мильян Астрай, Унамуно залез в карман, где лежала бумага с просьбой о помощи, написанная женой его друга, протестантского пастора, который был арестован за свое масонство. Унамуно достал бумагу и на обратной стороне набросал текст, который станет его последней официальной речью и одним из самых запоминающихся эпизодов Гражданской войны.

Генерал Франсиско Франко (1892–1975) с женой и дочерью в Саламанке во время Гражданской войны

Унамуно встал и с захватывающей храбростью назвал Мильяна Астрая увечным, который и Испанию хочет сделать такой. Он заметил, что на стороне националистов — грубая сила, но не разум или право. «Возможно, вы сможете победить, но не убедить». Эти слова эхом пронесутся через всю диктатуру Франко.