Коллектив авторов - Маргиналы в социуме. Маргиналы как социум. Сибирь (1920–1930-е годы)

По официальной статистике, к 1934 г. численность «лишенцев» значительно сократилась по сравнению с 1930 г. По СССР их доля в городах составила 2,1 %, в сельской местности – 2,6 %, по РСФСР – 1,9 и 2,6 % соответственно [195] Выборы в Советы в Союзе СССР. 1934–1935 гг. М., 1935. С. 19–20. . В статье председателя Всероссийского Центризбиркома, посвященной итогам выборов, приводились общие данные о «лишенцах» и официальная трактовка причин сокращения этой группы – «в связи с огромным ростом и укреплением социализма в стране из года в год резко снижается общее число эксплуататорских элементов, лишаемых советской конституцией избирательных прав» [196] Зайцев П. Итоги выборов в Советы // Сов. строительство. 1935. № 2. С. 12. . Говорилось также, что уменьшение численности произошло за счет восстановления в правах детей «лишенцев», «за счет бывших полицейских и других элементов в связи с их естественной убылью» и тех «лишенцев», которые воспользовались правом, данным им советским государством, – своим честным трудом обрели право стать полноценными гражданами (в качестве примера называли «тылоополченцев, работающих на крупных стройках») [197] Там же. .

Однако вызывает сомнение и сам факт снижения численности «лишенцев», и показатель – 2,5 % (доля «лишенцев» по стране). Почему-то итоговые документы выборов 1934/35 г. зафиксировали лишь относительные, а не абсолютные цифры с распределением по категориям. Информация о значительном сокращении численности «лишенцев» в первой половине 1930-х гг. представляется недостоверной, особенно если иметь в виду масштабы «раскулачивания» и репрессий – жертвы этих процессов автоматически должны были попасть в число «лишенцев». Исходя из данных о «лишенцах» и зная общую численность взрослого населения страны или любого региона, нетрудно подсчитать численность «лишенцев». В 1950-е гг. она была названа: «В 1935 г. число лиц, лишенных избирательных прав, составляло 2,5 % от общего числа взрослого населения, т. е. немногим больше двух миллионов человек» [198] Василенков П.Г. Избирательная система СССР. М., 1956. С. 23. . Получается, что власти сообщали «чистую правду» о том, что численность «лишенцев» резко сокращалась (в 1934 г. «лишенцев» в стране было на 1 млн меньше, чем в 1927 г.). Однако отметим любопытную особенность этой статистики, на которой акцентировали внимание и в 1930 г.: сведения о «лишенцах» приводились только в процентах и по стране в целом. Вместе с тем, судя по разрозненным архивным данным, в отдельных городах и районах численность «лишенцев» далеко не везде сокращалась, напротив, в течение 1930-х гг. она оставалась стабильной. Например, в таких сибирских городах, как Анжеро-Судженск, Тюкалинск, Омск, Новосибирск, в 1934 г. по сравнению с 1931 г. этот показатель в абсолютном выражении почти не изменился (в Новосибирске он даже вырос), но его удельный вес в численности взрослого населения городов сократился [199] ГА РФ. Ф. 1235. Оп. 112. Д. 7. Л. 12. . В ряде городов, рабочих поселков, а также Москве, Ленинграде численность «лишенцев» действительно снизилась [200] Там же. Л. 14. .

Мы полагаем, что в первой половине 1930-х гг. сведения о реальной численности «лишенцев» в стране были фальсифицированы. В пользу этой версии свидетельствуют косвенные данные: в 1934–1935 гг. в стране насчитывалось не менее 1,5–2 млн спецпереселенцев и заключенных [201] См.: Ивницкий Н.А. Репрессивная политика советской власти в деревне (1928–1933 гг.). М., 2000; Красильников С.А. На изломах социальной структуры. Маргиналы в послереволюционном российском обществе (1917– 1930-е гг.). Новосибирск, 1998. . При этом их совокупная численность постепенно увеличивалась. Поскольку представители названных категорий входили в число лиц, лишенных избирательных прав, то общая численность «лишенцев» должна увеличиваться тоже. Спецпереселенцы и заключенные были вообще исключены из официальной статистики «лишенцев», властями учитывались лишь те из них, кто «оставался на воле». К сожалению, в архивах нам не удалось найти сведений о численности «лишенцев» в декабре 1936 г., на момент ликвидации самого института «лишенчества», а также восстановленных к этому времени. Но совершенно очевидно, что официальная статистика не имеет ничего общего с реальными данными о «лишенцах» 1930-х гг., которые остаются для нас неизвестными.

Изучение сибирских городских «лишенцев» проводилось на материале г. Новосибирска. В 1925–1930 гг. Новосибирск являлся центром Сибирского края и Новосибирского округа, а в 1930–1937 гг. – центром Западно-Сибирского края и Новосибирского района. В 1920–1930-е гг. это был типичный крупный сибирский город. Поэтому на основе анализа данных, касающихся новосибирских «лишенцев», можно создать модель, которая поможет изучению этой группы в других крупных сибирских городах.