Елена Первушина - Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Как я ни была потрясена происходящим, моей первой мыслью было: „Что с папá?“, я побежала к окну, но тут меня встретил Казимир и успокоительно ответил мне на мой вопрос: „Боже мой! Что же это?“ – „Ничего, Мария Петровна, это бомба“.

Я подбежала к окну с намерением спрыгнуть из него на крышу нижнего балкона и спуститься к кабинету папá.

Но тут Казимир спокойно и энергично взял меня за талию и силой вернул в коридор. В этот момент увидала я мамá с совершенно белой от пыли и известки головой. Я кинулась к ней, она только сказала: „Ты жива, где Наташа и Адя?“. Мы вместе вошли в верхнюю гостиную, где лежала на кушетке поправляющаяся от тифа Елена, с которой находилась Маруся Кропоткина. Мебель была поломана, но стены и пол были целы, тогда как рядом, в моей комнате, вся мебель была выброшена и лежала в приемной и на набережной. Почти сразу, как только мы вошли в гостиную, услыхали мы снизу голос папá: „Оля, где ты?“. Мамá вышла на балкон, под которым стоял мой отец, и я никогда не забуду тех двух фраз, которыми они тогда обменялись:

– Все дети с тобой?

И ответ мамá:

– Нет Наташи и Ади.

Надо видеть все описанное, чтобы представить себе, как это было произнесено, сколько ужаса и тоски могут выразить эти несколько слов.

Княжна Кропоткина и я, желая сойти вниз, побежали тогда к лестнице, но ее не было. Было ступенек десять, а дальше пустота. Тогда мы обе, не долго думая, спрыгнули вниз, упав на кучу щебня, и побежали дальше. Я отделалась благополучно, а у Маруси оторвались почки. Остальных спустили на простынях подоспевшие на помощь пожарные.

Выйдя в сад, я сразу, перед балконом, увидела идущего мне навстречу папá.

Что за минута была, когда я бросилась на его шею; какое, несмотря на ужас окружающего, счастье, было увидать его тут, рядом с собой, живым и здоровым! Мы только и успели обняться и крепко поцеловаться, и я пошла дальше в сад, откуда раздавались душераздирающие стоны и крики раненых, а папá с появившейся в эту минуту моей матерью побежали в другую сторону отыскивать своих пропавших детей. Живыми или мертвыми, но только найти их, найти и знать, что с ними».

В тот день погибли 24 человека, включая и бомбистов, были ранены дочь Столыпина Наталья и сын Аркадий.

Витте отмечал: «Покушение на жизнь Столыпина, между прочим, имело на него значительное влияние. Тот либерализм, который он проявлял во время первой Г. Думы, что послужило ему мостом к председательскому месту, с того времени начал постепенно таять, и в конце концов, Столыпин последние два-три года своего управления водворил в России положительный террор, но самое главное, внес во все отправления государственной жизни полнейший произвол и полицейское усмотрение. Ни в какие времена при самодержавном правлении не было столько произвола, сколько проявлялось во всех отраслях государственной жизни во времена Столыпина; и по мере того, как Столыпин входил в эту тьму, он все более и более заражался этой тьмой, делаясь постепенно все большим и большим обскурантом, все большим и большим полицейским высшего порядка, и применял в отношении не только лиц, которых он считал вредными в государственном смысле, но и в отношении лиц, которых он считал почему бы то ни было своими недоброжелателями, самые жестокие и коварные приемы.

Мне несколько лиц говорило, что после катастрофы на Аптекарском острове, когда он в разговорах проводил такие мысли, которые совершенно противоречили тому, что он говорил ранее, когда он был предводителем дворянства в Ковно, губернатором в Саратове, а потом министром внутренних дел, то он на это отвечал: „Да, это было до бомбы Аптекарского острова, а теперь я стал другим человеком“».

В период с 1906 до 1911 года Столыпина еще несколько раз проговаривали к смерти, но все покушения предотвращала полиция.

Петр Аркадьевич уже писал заявление об отставке в связи с тем, что Государственный совет заблокировал его законопроект об образовании земств в западных губерниях – Литве, западной Белоруссии и правобережной Украине. Тогда Николай II, только что одобривший отклонение проекта, отставку премьер-министра не принял. Тогда Столыпин добился того, чтобы Дума и Совет на три дня были распущены, а проект о западных земствах принят в чрезвычайном порядке.

После убийства П.А. Столыпина 1 (14) сентября 1911 года в киевском городском театре возникли подозрения, что это убийство – дело рук охранного отделения, и «заказ» исходил от самого Николая II. Известно, что начальнику охранного отделения Киева сообщили о том, что в город прибыли террористы с целью совершить нападение на высокопоставленного чиновника. Более того, именно руководитель охранного отделения лично провел будущего убийцу П.А. Столыпина Д. Богрова в театр, в результате чего его не обыскали. Оказалось, что Дмитрий был завербован охранкой и та полагала, что он поставляет ей сведения о террористах. Поразительная слепота охранного отделения наводила современников на мысль, что смерть Столыпина произошла по сознательному «попущению». Столыпин скончался через пять дней и похоронен в Киево-Печерской лавре.