Елена Первушина - Великие государственные деятели Российской империи. Судьбы эпохи

Юный Столыпин увлекался тогда естественными науками и математикой, и после гимназии поступил на физико-математический факультет Санкт-Петербургского университета (тот же факультет, но только в Одессе заканчивал Витте). Еще не окончив курс, Столыпин женился на Ольге Борисовне Нейгард, дочери обер-гофмейстера двора Бориса Александровича Нейгарда, и фрейлине императрицы Марии Федоровны. Это сватовство было связано с семейной трагедией. Вначале Ольга была невестой старшего брата Петра Михаила, но тот погиб на дуэли. История с дуэлью очень темная, известно, что противником Михаила был князь Иван Шаховской, а секундантом Дмитрий Нейгард, брат Ольги. Поединок состоялся «где-то на Островах» и проходил на очень короткой дистанции, что косвенно свидетельствует о тяжелом оскорблении. Через год траура Петр Аркадьевич попросил руки Ольги у ее отца. Но университетское начальство не давало студентам разрешения на брак, и Петру Аркадьевичу пришлось уйти из университета и сдавать экзамены экстерном.

Мария Петровна фон Бок рассказывает: «Мой отец женился очень молодым, и когда делал предложение моей матери, боялся даже, не послужит ли его молодость помехой браку, о чем и сказал дедушке, прося у него руки его дочери.

Но дедушка, улыбаясь, ответил: „La jeunesse est un défaut duquel on se corrige chaque jour“ („Молодость – это недостаток, который исправляется каждый день“) и спокойно и радостно отдал свою дочь этому молодому студенту, зная отлично, что лучшего мужа ей не найти. Моему отцу тогда не было еще двадцати двух лет, и он кончил университет уже после свадьбы, даже уже когда я была на свете. Часто потом мои родители вслух при мне вспоминали этот первый год своей на редкость счастливой супружеской жизни. Когда я была старше, мой отец сам рассказывал о том, какой редкостью был в те времена женатый студент и как на него показывали товарищи: „Женатый, смотри женатый“. Когда сдавались последние экзамены, мамá, волнуясь больше папá, сидела в день экзаменов у окна, ожидая его возвращения.

О.Б. Столыпина

Подходя к дому, мой отец издали подымал руку с открытыми пятью пальцами – значит опять пять. Кончил он естественный факультет Петербургского университета и экзаменовал его, наряду с другими, сам Менделеев. На одном из экзаменов великий ученый так увлекся, слушая блестящие ответы моего отца, что стал ему задавать вопросы всё дальше и дальше; вопросы, о которых не читали в университете, а над решением которых работали ученые. Мой отец, учившийся и читавший по естественным предметам со страстью, отвечал на все так, что экзамен стал переходить в нечто похожее на ученый диспут, когда профессор вдруг остановился, схватился за голову и сказал: „Боже мой, что же это я? Ну, довольно пять, пять, великолепно“».

Брак оказался удачным, супруги полюбили друг друга. Если заглянуть в письма Петра Аркадьевича жене, то там найдется немало нежных слов. На пятнадцатом году брака он пишет ей: «Милая, дальняя моя Оличка – голубушка, так мало я о Тебе знаю, что просто больно становится, когда подумаю о Тебе. Как будто я в Африку уехал… Мне так без Тебя тоскливо, что я решил приблизить еще на один день час свидания с Тобою и вместо пятницы назначил выезд свой на четверг. Это совсем не в ущерб делу, так как, посвящая имению все время с 6 часов утра до самого ночлега, я успел все сделать, что себе назначил… Какое счастье приближаться к Тебе, ненаглядная». А в другом письме: «В вагоне все думал о Тебе и моей глубокой привязанности и обожании к Тебе. Редко, я думаю, после 15 лет супружества так пылко и прочно любят друг друга, как мы с Тобою. Для меня Ты и дети все, и без вас я как-то не чувствую почвы под ногами».

Впрочем, Сергей Юльевич Витте считал, что Столыпин просто был под каблуком у своей жены. «Супруга Столыпина делала с ним все, что хотела, – писал Витте, – в соответствии с этим приобрели громаднейшее значение во всем управлении Российской империи, через влияние на него, многочисленные родственники, свояки его супруги. Как говорят лица, близкие к Столыпину, и не только близкие лично, но близкие по службе, это окончательно развратило его и послужило к тому, что в последние годы своего управления Столыпин перестал заботиться о деле и о сохранении за собою имени честного человека, а употреблял все силы к тому, чтобы сохранить за собою место, почет и все материальные блага, связанные с этим местом, причем и эти самые материальные блага он расширил для себя лично в такой степени, в какой это было бы немыслимо для всех его предшественников».