Иван Филиппов - Записки о «Третьем рейхе»

Англия и Франция повели себя, однако, весьма странно. Несмотря на то что на Западном фронте 23 немецким дивизиям противостояли ПО французских и английских дивизий, вплоть до весны 1940 года никаких военных действий не происходило. Ничто не свидетельствовало о том, что здесь для Гитлера таится угроза. Правда, во французской и германской печати повсеместно раздавались угрозы намять бока друг другу. Немцы старались показать, что на «линии Мажино» они готовятся нанести сокрушительный удар французской армии. В газетах и кино навязчиво пропагандировалось могущество оборонительных укреплений «линии Зигфрида» с ясно выраженной, казалось, мыслью о том, что прорыв к сердцу Франции — Парижу — будет осуществлен вермахтом именно здесь. Для убедительности своих стратегических планов гитлеровцы демонстрировали в специальных киновыпусках тянувшиеся вдоль «линии Мажино» огромные по занимавшему ими пространству оборонительные укрепления «западного вала», тесно заставленные бетонированными надолбами и опутанные проволочными заграждениями.

Французы старались показать свою силу и неуязвимость на «линии Мажино». Поступавшие в Берлин французские газеты расхваливали на все лады техническое совершенство сооружений. С удивительным легкомыслием они описывали удобства жизни солдат под землей. С фотографий газет на читателей смотрели довольные лица французских солдат, имевших в своем распоряжении якобы комфортабельные подземные салоны для отдыха, удобные комнаты с ванными, которым могли бы позавидовать содержатели лучших парижских отелей.

На «главной магистрали» войны, у противостоящих друг другу мощных военных сооружений, готовых, казалось, выбросить друг на друга тонны взрывчатых веществ и сотни тысяч пуль и снарядов, разыгрывались действительно странные дела. Солдаты двух враждебных армий выходили друг перед другом по утрам заниматься зарядкой, обмениваясь приветствиями. Многие солдаты, как рассказывали в журналистских кругах, через пограничную полосу стали даже захаживать друг к другу на «чашку кофе» или на «кружку пива». Иногда, правда, случалось, что между солдатами завязывались драки, доходившие до перестрелок, нередко через громкоговорители с обеих сторон укреплений неслись ругательства. Но это не меняло общей картины идиллической жизни солдат на фронте.

Но внешняя «странность» войны не могла обмануть тех, кто следил за тактикой и стратегией правящих сил западного мира. В иностранных политических кругах Берлина зорко наблюдали за той закулисной игрой, которая велась в это время между Англией, Францией, США, с одной стороны, и Германией — с другой. Эта игра и накладывала свой отпечаток на характер обстановки у франко-германской границы, придавая ей те веселые оттенки, о которых я уже говорил. Англия и Франция, несмотря на состояние войны с Германией, не хотели обострять с ней отношения и направляли активные усилия к тому, чтобы договориться с Гитлером и попытаться повернуть его против СССР. Гитлер делал вид, что он готов пойти на мир с Англией и Францией, скрывая таким образом развернувшуюся против них подготовку германских вооруженных сил.

Переговоры между англичанами и немцами через самые разнообразные скрытые, но всегда становящиеся явными каналы приняли настолько оживленный характер, что даже американские руководители забеспокоились о том, как бы при возможной англо-германской сделке не были обойдены их интересы, 3 марта 1940 г. в Берлине с посреднической миссией появился заместитель государственного секретаря США Сэмнер Уэллес, который встретился с Гитлером. Поскольку в переговорах с немецкой стороны было выдвинуто требование о возврате Германии ее бывших колоний, англичане, опасаясь сделки за их счет, отказались от посреднических услуг Уэллеса. Программа требований немцев на переговорах с представителем госдепартамента была настолько обширной и урезавшей сферы влияния американского империализма, что Уэллесу ничего не оставалось делать, как с пустыми руками покинуть Берлин. Единственное, что он мог вынести из Германии,— это убеждение в непреклонных претензиях Гитлера на мировое господство.

Дальнейшие события подтвердили, что «странная война» на Западе была для гитлеровцев лишь отвлекающим средством. Таким путем они стремились усыпить бдительность французов, создавая у них иллюзии о нежелании гитлеровцев всерьез вступать с ними в драку. Кроме того, немцы вселяли уверенность у французского командования в том, что если уж и будет суждено начаться войне, то они непременно направят свой главный удар на «линию Мажино», будут бить в лоб. Такому выводу активно содействовала германская печать, широко распространяя в это время теорию «прорывов» на самых главных участках фронта. В немецких кино показывались новейшие танки, которым не были страшны никакие препятствия. Для подкрепления своих взглядов гитлеровцы приводили даже пример успешного прорыва русскими «линии Маннергейма».