Андрей Франц - Беспредел и Тирания. Историко-политические этюды о преступлении и наказании

Таковы итоговые результаты аристократического беспредела по-киевски. Увы, он не всегда заканчивается тираниями. Иногда результаты бывают гораздо худшими. А именно — беспредел может заканчиваться гибелью самой социальной системы. Ведь конкуренты вокруг не зевают. А добить ослабевшего для расчистки себе места под Солнцем — что может быть естественнее и правильнее?

И еще один вопрос под занавес. Могло ли в приокской глухомани подняться сколько-нибудь мощное торгово-финансовое сословие? Сословие, способное играть хоть сколько-то заметную политическую роль? Сословие, способное быть относительно равным политическим партнером для государства, создаваемого Великими Московскими князьями? Сословие, способное стать реальным выгодоприобретателем от создания централизованного государства и абсолютной монархии? То сословие, что мы видим в Венеции, Флоренции, Генуе, Льеже, Генте, Брюгге, Любеке, Гамбурге, Бремене …

На все эти вопросы ответ один: нет! Увы, колониальная буржуазия всегда слаба и вторична по отношению к буржуазии метрополий.

Ведь настоящие доходы получает лишь тот, кто держит в руках оба конца торговой коммуникации. Причем эта торговая коммуникация должны соединять рынки с существенно различными условиями производства и, соответственно, выставляемыми на продажу товарами. Только так можно "купить подешевле" товар, массово производимый в одном месте, и "продать подороже" его там, где он является редкостью. То ест, купить по конкурентной цене, а продать — по монопольной.

Иными словами, лишь мореплавание и "заморская" торговля создают в эту эпоху подлинные состояния . Состояния, где количество денег переходит в новое качество — в политическую власть и влияние .

Ничего этого не было у новгородцев. Вся русская торговля этого периода носит исключительно внутренний характер. А значит, ни действительно крупных состояний, ни по-настоящему влиятельной торгово-финансовой аристократии в ареале формирования Московского государства возникнуть не может. Они и не возникают.

Русский Торговец оказывается полностью отрезан от мировой торговли и заперт в приокских лесах.

Днепровскийторговый узел уничтожен.

Волжскийвзят под контроль конкурентами.

Балтийскийнизведен до зоны колониальной торговли.

В такой ситуации качество русской торгово-финансовой аристократии оказывается примерно таким же, как у произведенной из г…на пули. То есть, никаким. В мировой торговой табели о рангах место русской торговой аристократии оказывается подозрительно близко от … ну, скажем — от туалетной комнаты.

И когда московским государям приходит время строить централизованное государство, они просто вынуждены обходиться своими силами. Своими политическими технологиями. И, самое главное, строить его по своим собственным лекалам. Вот в этот момент и закладывается фундаментальное различие русского абсолютизма от абсолютизма европейского. Вообще русского и европейского политического стилей. Ибо торгово-финансовой аристократии Европы ОТНЫНЕ И ВОВЕКИ будут чужды любые политические элиты, выбравшиеся из московских пущ.

Итак, мы переходим к зарождению московского государства. Которое Карл Маркс, искренне ненавидя, справедливо считал колыбелью современной ему России. Московия — политическая модель любой государственности, которая возникала впоследствии на русских равнинах. И все политические беспределы , равно как и все вырастающие в ответ тирании — по своей природе суть плоть от плоти политических катаклизмов, случавшихся в московском государстве. Кстати сказать, наша с Вами, уважаемый читатель, Российская Федерация алгоритмами своей политической жизни точно так же вырастает из политического опыта Московии. Равно как и Российская Империя, и СССР. Все это ветви одного и того же, московского политического древа.

И ненависть Маркса к Московии и Российской Империи, доживи он до наших дней, точно так же распространялась бы и на СССР, и на РФ [380]. Ведь она была ни в коей мере не проявлением его личных тараканов в голове. Наоборот, здесь он вполне себе выражал общую установку всего политического класса Европы. Ибо это было отношение европейской торгово-финансовой аристократии к чужим .

Русское государство и создававшие его русские политические элиты были по самой своей природе чужды европейскому политическому классу, родившемуся в Торговой революции XIII века и выросшему под сенью европейских абсолютных монархий. Русский политический класс, отрезанный от участия в мировой торговле, поднимался совсем на других дрожжах. Киевская аристократия, выживи она в "татаро-монгольской" подставе, была бы своей , хотя бы и составляла жестокую конкуренцию. Аристократия московская будет чужой всегда.