Пауль Карель - Выжженная Земля

Здесь, на господствующей высоте левого крыла, две пехотные дивизии Советского

18-го гвардейского стрелкового корпуса защищали важную угловую точку русских позиций. Однако немцам удалось вклиниться в оборону противника. К 18 часам 410-й стрелковый полк 81-й пехотной дивизии был выбит с позиций.

В контратаку пошли советские танки 129-й танковой бригады.

К вечеру 5 июля немецкие артиллеристы и танкисты, водители штурмовых орудий и саперы — все знали, что, несмотря на сосредоточение всех наличных средств, несмотря на успешный штурм отчаянно защищаемых и хорошо укрепленных высот, несмотря на изрядное количество военнопленных, которые теперь тащатся позади, — несмотря на все это, вместе взятое, не может быть и речи о сколько-нибудь существенном прорыве в невообразимо мощную и глубокую советскую полосу обороны.

— Насколько глубоко Фреснер вклинился в оборону противника?—спросил Модель своего начальника штаба, полковника фон Эльверфельдта, незадолго до полуночи 5 июля.

— Километров на пять, не больше, господин генерал-полковник; Семьдесят восьмая дивизия — на железнодорожной станции Малоархангельск.

— Что сообщает воздушная разведка о передвижениях резервов противника? — обратился Модель к офицеру разведки.

— Основные соединения, включая танковые, движутся с востока, из района Дивны, на Малоархангельск, Поныри и Ольховатку.

Модель склонился над картой. Он понимал, о чем уже догадывались командиры дивизии Фреснера: план прикрыть фланг двух танковых корпусов Моделя, несущих основную тяжесть главного удара в центре, глубоким прорывом 23-го корпуса не проходит. Не удастся перехватить движущиеся с востока русские резервы и не позволить им включиться в сражение.

Лемельсен, Харпе и Фреснер, командующие корпусами 9-й армии Моделя, глубокой ночью тоже изучали карты со своими штабными офицерами. Объекты дня, собственные потери, донесения о боевом составе противника — все с безусловной очевидностью показывало, что продвижение развивается медленно. Приходится буквально прогрызать оборону. Это было неприятным открытием, однако не ошеломляющим. Генерал-полковник Модель рассматривал подобную возможность. Не один раз он напоминал Гитлеру о глубине советской оборонительной системы, которая была обнаружена германской воздушной разведкой.

Вот почему Модель с самого начала строил свое наступление в расчете на исключительно упорное сопротивление, именно поэтому он разработал план, который был весьма в его характере: он не собирался бросать в атаку сразу всю свою бронетехнику, он решил пробивать брешь в обороне методично и последовательно.

В результате его глубоко эшелонированная 9-я армия начала наступление девятью пехотными дивизиями, усиленными танками и штурмовыми орудиями.

В первой волне Модель задействовал только одну танковую дивизию, 20-ю. Основную часть своих танковых соединений (шесть танковых дивизий, дивизии моторизованной пехоты, а также несколько дивизионов штурмовых орудий) он держал в резерве. «Сначала пробей брешь, а затем вводи в бой свежие силы! Когда создан прорыв, тогда танки могут в него входить и свободно действовать врагу во фланг и с тыла, пока он не будет окружен». Таков был рецепт Моделя. На рассвете 6 июля перед ним стояла сложная дилемма. Использовать танковые резервы немедленно или следует повременить? Он решил вводить их в дело, конкретно в секторе 48-го танкового корпуса под командованием генерала Лемельсена, в районе Бутырок и Бобрика. В этом месте фронт советской 15-й стрелковой дивизии был прорван, и Модель надеялся окончательно раздавить оборону противника. Поэтому он передвинул три из своих пяти танковых дивизий — 2, 9 и 18-ю — из районов их сосредоточения в район прорыва, и 6 июля они вступили в бой. 4 и 12-ю танковые дивизии, а также 10-ю мотопехотную дивизию он решил держать в резерве.

Столь сокрушительная вторая волна обычно обеспечивала окончательную победу. В конце концов фронт противника между шоссе и железнодорожной веткой Орел — Курск был прорван на 32 километра в ширину и от 6 до 10 километров в глубину. А опыт показывал, что, когда в такую брешь бросаешь мощные моторизованные формирования, это практически неизбежно ведет к прорыву.

Однако сложившаяся ситуация отнюдь не являлась обычной. Ничто в этом сражении нельзя было мерить обычными мерками. И советская оборонительная система к вечеру 5 июля вовсе не была прорвана окончательно. Она оставалась неповрежденной еще на десять — шестнадцать километров. Никогда в истории войн не создавалось оборонительных систем, эшелонированных на такую глубину.