Сигизмунд Миронин - Миф о притеснениях учёных в СССР Сталиным

В России генетика стала развиваться только с 1914 г. В 1915-1919 г.г. в России возникли две основные генетические школы: Н. К. Кольцова в Москве и Ю. А. Филипченко в Петрограде. Н. К. Кольцов и Ю. А. Филипченко были связаны творческими проектами в области евгеники: Н. К. Кольцов организовал Русское евгеническое общество с филиалом в Петрограде, который возглавил Ю. А. Филипченко.

В СССР золотой век генетики начался вскоре после Октябрьской революции 1917 года. С первых шагов отечественная генетика была связана с европейскими и американскими корнями, прежде всего с лабораториями У. Бэтсона в Англии (переписка с Н. И. Вавиловым, визит в СССР), Т. Х. Моргана в США, с которым поддерживал контакты Ю. А. Филипченко, пославший в его лабораторию Ф. Г. Добржанского (1900-1975), оставившего затем свою собственную школу эволюционной генетики мирового масштаба.

Советские ученые развивали международное сотрудничество. Ученики Т. Х. Моргана — К. Бриджес и Дж. Меллер бывали и работали у Н. И. Вавилова и в Ленинграде и в Москве, преподавали на кафедре генетики растений Ленинградского университета. Знаменательна брошюра 1925 г. «Наследственны ли приобретенные признаки?», авторами которой были Т. Х. Морган и Ю. А. Филипченко. В этой книжке обсуждались проблемы, более чем актуальные для тогдашней советской генетики, если учесть, что последующие дискуссии все больше концентрировались вокруг ламаркизма. Что же это за зверь такой, спросит меня читатель.

А дело вот в чем. Как и в любой другой науке, развитие генетики не сопровождалось полным единодушием — существовали альтернативные теории. Это было связано с тем, что после Менделя долгое время никто не мог найти организмы с такими признаками, которые бы расщеплялись по законам Менделя (см. ниже). Поэтому вновь подняли голову теории развития, основанные на идее Ламарка о том, что признаки, полученные в течение жизни могут наследоваться.

Но вернемся к генетике. В середине тридцатых годов, по мнению многих современных ученых, советская генетика несомненно стояла на втором месте в мире после США. Наиболее крупной фигурой российской генетики был Н. И. Вавилов, открывший параллельность наследственной изменчивости растений (1922), и центры происхождения культурных растений (1927). Заслуги Вавилова еще при жизни были оценены современниками. Его имя было занесено на обложку основного в то время генетического журнала Heredity вместе с именами других крупнейших генетиков мира.

Н. К. Кольцов, глава московской школы генетиков, предложил в 1935 году гипотезу о матричном принципе репродукции гена и предложил идею, что все гены в хромосоме представляют одну гигантскую молекулу. Правда, он считал, что эта молекула белковая. А. С. Серебровский и Н. П. Дубинин в 1929 году впервые продемонстрировали сложную организацию гена. С. С. Четвериков заложил основы экспериментальной генетики популяций. А. С. Серебровский (1940) предложил уникальный биологический метод борьбы с вредителями сельского хозяйства. Г. Д. Карпеченко впервые получил межвидовые гибриды растений.

Несмотря на достижения генетиков альтернативные гипотезы продолжали развиваться. В конце 20-х годов советские неоламаркисты стали активно пропагандировать теорию наследования приобретенных в ходе жизни свойств организма. Эти неоламаркисты получили существенную помощь от группы философов-марксистов, таких как М. Б. Митин и П. Ф. Юдин, заявивших, что теория Ламарка соответствует основным постулатам диалектического материализма. Их оппоненты обвинялись в идеализме, в том смысле, что они отрицают возможность влияния внешней среды на наследственность. Правительство даже пригласило известного австрийского ламаркиста Пауля Камерера занять высокий пост в советской биологической науке.

В 1931 г. Общество биологов-марксистов под председательством Б. П. Токина провело в Комакадемии дискуссию. В резолюции конференции выдающийся русский ученый Н. К. Кольцов был назван "механистом", а другой генетик С. Г. Левит "меньшевиствующим идеалистом", однако ни тот, ни другой не оставили генетики.

Но как обычно в те годы обе группы широко использовали политическую риторику и политические интриги. В 1935 году Лысенко назвал Вавилова в числе группы советских биологов, которые повредили советскому сельскому хозяйству. Не скупились на политические ярлыки и морганисты [242] 242 . Graham L. R. 1993. .

В середине 1930-х годов дискуссии возобновились, но уже с участием быстро набирающего силу Т. Д. Лысенко и достигли апогея в период 1936-37 гг. Т. Д. Лысенко базировался на следующих постулатах. 1. В то время он отрицал существование неизменных генов, объявляя их выдумкой буржуазных идеалистических ученых. Он отрицал законы Менделя, считая их "выдумкой католического монаха". 2. Лысенко безусловно принимал идею наследования приобретенных признаков и отрицал роль отбора и эволюции, который считал "ошибкой Дарвина". 3. Лысенко считал, что один вид внезапно, в результате скачка, может превратиться в другой, например, береза в ольху, овес — в пшеницу, кукушка — в пеночку". В то время Лысенко публикует результаты, будто бы доказывающие, что пшеница может превращаться в рожь. Эксперименты Лысенко возможно и не были сфабрикованы — они просто были не "чистыми", были недостаточно точны и не было сделано необходимое число контролей. А это обычное явление в научной среде.