О. Логинов - Юмор в милицейском мундире (Веселые стражи порядка). Часть I

А вот один любопытный документ из той эпохи:

18 декабря 1934 года Кинельский райком ВКП(б) выпустил постановление «Об отравлении четырех свиней в колхозе имени Калинина в с. Сколково.»

Из постановления:

«Райпрокурору Павлову в течение трех дней закончить и провести показательный процесс над председателем колхоза т. Харитоновым, который, размахивая бумажкой из бактериологической лаборатории института, пытается доказать, что свиньи отравлены микробами. Сам того не понимая в написанной по-латыни бумажке, в которую он верит больше, чем в политику партии в борьбе с классовым врагом, в борьбе за развитие социалистического животноводства. Горе-коммунист Харитонов до сих пор не может понять, что большой ущерб нанесен в результате потери классовой бдительности и проникновения на ферму классового врага (микроба)».

В 30-е годы появились органы внесудебных репрессий — «тройки» в составе первого секретаря ЦК ВКП(б) союзной республики (крайкома, обкома), начальника управления НКВД и прокурора соответствующего уровня, а без секретарей партии — «двойки». А в 1934 года те же «тройки», только под названием «Особое совещание» появились в НКВД. Репрессивной машине был дан полный ход. В инструкциях регламентирующих деятельность троек, их задача определялась почти, что производственной терминологией — изъятие социально-вредного элемента. И это самое изъятие было поставлено на поток. Конвейер репрессий заработал.

Особо отличившихся сотрудников НКВД в ту пору награждали топорами. На одной стороне у них было написано: «Бей левых!», на другой: «Бей правых!», а на обухе: «Бей всех!». Народ эти тенденции воспроизвел в анекдотах:

В 30-е годы мужик заполняет анкету, и дошел до вопроса «Как спите с женой?» Что писать? Напишешь «слева» — пришьют левый уклон. «Справа» — правый уклон. «Сверху» — возвышение над массами. «Снизу» — идешь на поводу у масс. Написал: «сплю отдельно, занимаюсь онанизмом». Ему дали 10 лет «за кулацкий уклон и растрату семенного фонда».

Служащий пришел на работу на пять минут раньше. Его посадили за шпионаж. Другой служащий пришел на пять минут позже. Его посадили за саботаж. Третий пришел минута в минуту. Его посадили за антисоветскую агитацию — он носил швейцарские часы.

Вопрос анкеты: «Были ли вы репрессированы? Если нет, то почему?»

В 1934 году наступил, пожалуй, самый «черный» период в истории российской милиции, который олицетворяется с руководством органами внутренних дел известной тройки министров: Ягода-Ежов-Берия. В этом году второй раз с момента образования советского государства органы внутренних дел и госбезопасности были объединены в одно ведомство. Ранее такое слияние осуществлялось в 1922-23 г.г., когда НКВД и ГПУ возглавлял Ф. Э. Дзержинский. На сей раз руководителем объединенного ведомства стал Генрих Ягода.

С его назначением начал стремительно раскручиваться маховик репрессий. Понятно, что когда с повышенной скоростью движется конвейер с «врагами народа», разбираться в их действиях особенно некогда. Поэтому и дела даже на виднейших государственных деятелей стряпались тяп-ляп. О нескольких судебных огрехах рассказывается на сайте «Старого Ворчуна»:

Во время судебных процессов над троцкистами в тридцатые годы произошел ряд «проколов» из-за некомпетентности сотрудников охранительных органов, которые писали за обвиняемых их показания. Так во время суда над Каменевым и Зиновьевым один из обвиняемых показал, что он ездил в Копенгаген для встречи с сыном Троцкого Львом Седовым и останавливался в отеле «Бристоль».

Через неделю после расстрела обвиняемых, которым, между прочим, за разоблачение троцкизма, как идейного течения, обещали сохранить жизнь, взорвалась «бомба». В датских газетах было опубликовано официальное сообщение о том, что отель «Бристоль» был снесен за много лет до указанных на суде событий!

Нечто похожее произошло и во время суда над Пятаковым, Радеком и компанией. Пятаков на суде произнес показания о том, что он в указанное время летал на немецком самолете в Осло для встречи с Троцким. Все обвиняемые были опять расстреляны, а вскоре в норвежских газетах было опубликовано опровержение: в указанный Пятаковым месяц в Осло вообще не приземлялся ни один иностранный самолет.

Следователем по делу Каменева был некто Черток. Работая с Каменевым он позволял себе многие чудовищные вещи. Два года Каменева и Зиновьева кормили соленой рыбой, но практически не давали воды. В камерах даже в жару сильно топили печи. У заключенных начались приступы… Через месяц после расстрела Каменева за ним пришли. Со словами: «Я вам не Каменев, меня вы не сломите!» — Черток выбросился с балкона.