Джоэль Кармайкл - Троцкий

Сразу после убийства Кирова орган компартии «Юманите» поместил статью Жака Дюкло о «руках Троцкого, обагренных кровью Кирова». Это стало лейтмотивом исступленной коммунистической кампании.

Народный фронт сформировался окончательно: весной 1935 года Сталин выступил в поддержку национально-оборонительной политики нового французского правительства; конечно, французские коммунисты тотчас же поспешили поддержать неожиданно вошедший в моду патриотизм. Разумеется, больше не существовало никаких препятствий, которые могли бы остановить французское правительство в его желании ублажить вновь обретенных союзников — приказ о депортации, врученный Троцкому год назад, был приведен в исполнение. Поскольку его никуда не хотели впускать, ему угрожала депортация в место еще более удаленное, чем Принкипо.

На миг Троцкому, казалось, улыбнулось счастье. Трудовая партия Норвегии, член Коминтерна до 1923 г., никогда не входившая во Второй Интернационал, занимала нейтральную позицию; некоторые члены этой партии воспользовались возможностью высказать Троцкому свое уважение.

В июне стало известно, что один из левых норвежских лидеров намекнул, что Троцкий может найти в Норвегии убежище.

В Париже, в квартире добросердечного врача, куда впустили его самых разных друзей и тем самым экспромтом превратили ее в место политической конференции, произошло его поспешное прощание с французскими сторонниками. Не было сомнений в том, что его поспешный отъезд в Норвегию — и сама Норвегия — были только крутым спадом в его общем падении вниз.

Ограничения в Норвегии были того же рода, что и во Франции; его заставили жить вдали от Осло.

Для лейбористского правительства он стал постоянным источником затруднений. С того момента, как он въехал в страну, его пребывание в ней все время было предметом обсуждения; консерваторы, разумеется, были против, но и рядовые граждане не желали, чтобы он жил в Норвегии. Само собой разумеется, его попросили держаться вне политики; он согласился, считая это требование условным.

Индивидуально члены трудовой партии всячески старались выразить свои дружеские чувства к человеку, которого они, как социалисты и бывшие члены Коминтерна, уважали. Сообщения в партийной прессе были полны доброжелательства; препятствия к пребыванию Троцкого в Норвегии рассматривались, как незначительные детали.

Редактора, социалиста Конрада Кнудсена, послали помочь найти Троцкому жилье; когда оказалось, что это невозможно, он поселил его и Наталью в собственном доме.

Три партийных лидера и среди них Трюгве Ли (позднее Генеральный Секретарь Организации Объединенных Наций) приехали навестить Троцкого. Беседуя в дружеской обстановке, Ли опять подчеркнул, что Троцкий должен избегать участия в политике.

Троцкий вел обширную и быстро расширявшуюся переписку с самыми разными группками своих сторонников. В самый разгар этой работы он вдруг начал большую статью «Обманутая революция» — последнюю из тех, что ему удалось закончить.

Здоровье досаждало ему. В сентябре, несмотря на то, что в доме большой семьи Кнудсенов жить было очень удобно, ему пришлось лечь в больницу: нервное возбуждение осложнилось необычным приступом общей слабости. Анализы ничего не показали, он вышел из больницы без всяких предписаний на будущее, по сути, без диагноза, и в таком состоянии провел в постели большую часть декабря 1935 г.

На здоровье Троцкого несомненно влияли сложности взаимоотношений с его последователями: большая часть их была во Франции, и отношения с ними были главным источником волнений. Он разрывался между настоящей работой, к которой еще был способен, и изматывающими личными отношениями.

К тому же он был постоянно стеснен в деньгах. Все же, к удивлению врачей, он поправился и в следующие полгода закончил «Обманутую революцию».

Из СССР от некоторых его сторонников и последователей, только что вышедших из заключения, просачивалась кое-какая информация. Один из них сообщил, что утвердительный ответ на вопрос — «Согласны ли вы, что Троцкий стоит во главе авангарда мировой контрреволюции?» — предлагается в СССР как «формула политической капитуляции».

Летом 1936 г. произошло еще одно зловещее событие: норвежский министр иностранных дел Кот был приглашен в Москву, и там ему устроили пышный прием. Уже зная новую «формулу капитуляции», Троцкий счел эти фанфары подозрительными: он сказал Кнудсену, что в Кремле «торговались» по поводу его головы.