Владимир Новосельцев - Кремлевская власть. Кризис государственного управления

Ох, умели считать «чикагские мальчики»! К несчастью, очень хорошо умели…

А что же Ельцин? Неужели и дальше основное бремя ответственности за гайдаровские реформы будет возлагаться на Гайдара и Чубайса, а Ельцина власть будет возвеличивать и возводить ему памятники? Сейчас становится очевидным, что роль первого президента во всех перечисленных выше действиях была руководящей и чрезвычайно активной. Это, в частности, подтверждается воспоминаниями Михаила Полторанина, который был министром информации в первом либеральном правительстве и весьма приближенным к «хозяину». Михаил Никифорович пишет в своей книге «Судьба Бориса», что после успешных президентских выборов в конце июля 1991 года Ельцин пригласил своих близких сотрудников отдохнуть на природе. На лесистом острове Химкинского водохранилища был устроен пикник с шашлыком и обильной выпивкой.

После нескольких тостов Полторанин предложил Ельцину покататься на лодке, и они вдвоем уединились от гостей. Во время прогулки Полторанин пытался убедить Бориса Николаевича в необходимости принятия концепции приватизации Михаила Малея – председателя комитета Госкомимущества в правительстве И. Силаева, которая предусматривала распределение акций среди сотрудников предприятий. Народное богатство распределялось справедливым образом, не обвально, а постепенно, по классической схеме. Ельцин внимательно выслушал доводы своего министра.

Далее автор книги свидетельствует:

«Ельцин уже разморился на солнце, нетерпеливо потряхивал головой. Но дал мне договорить. А потом, оживившись, начал хриплым голосом объяснять. Он знал о наработках Госкомимущества – ему докладывали. Знал о других планах. Идет борьба идей – пусть борются. Но у него после поездок за рубеж, особенно в Америку и после консультаций там с видными экономистами уже сложилось свое видение приватизационной политики в России.

Какое?

– Оставить в экономике значительную часть государственного сектора, да еще на много лет, как предлагаете вы с Малеем? Так не пойдет! – сказал он в своей резкой манере. – Не получится что-то у капиталистов, все начнут сравнивать и кричать: «Давай назад!» Да еще со всероссийскими забастовками. Это будет реальная угроза возврата к социализму.

– А чем вам не угодил социализм? И разве тотальный капитализм самоцель? – вырвалось у меня. – Создать всем равные условия, и пусть конкуренция выявляет, что больше подходит нашему обществу.

– Нет у нас времени на это. Совсем нет. Сковырнуть систему могут только решительные шаги, – произнес Ельцин. – Надо в массовом порядке и как можно скорее распродать все частникам. Провести, понимаешь, черту между нами и прошлым.

– Но это может привести к обрушению экономики, к обвалу рынка.

– На время приведет. Но под гарантии кое-каких наших уступок Запад готов организовать для России товарную интервенцию. Продержимся с полгода – год, и все пойдет как надо.

Мы помолчали. Ельцин давно не был со мной так откровенен.

– У нашего народа-голодранца нет таких капиталов, чтобы выкупить все сразу, – сказал я. – Приватизационных чеков на это дело не хватит.

– Да что чеки – бумажки, – поморщился президент. – Нужны деньги, большие деньги, чтобы обновлять производство. Продадим тем, у кого эти деньги имеются. Таких совсем немного. И это к лучшему. Когда меньше хозяев – с ними работать удобнее. А все станут хозяевами – начнут власти приказывать. Какой тогда угол искать?

Самое время было углубиться в этот разговор, но Ельцин вдруг поднялся на корме во весь рост и сказал:

– Ну, хватит о работе. Надо искупаться. А то я совсем разомлею.

Мы разделись догола и нырнули с лодки. Поплавали в теплой прозрачной воде. И вернулись на остров, к столу, где я получил нагоняй за похищение виновника торжества».

В особых комментариях этот разговор не нуждается. «Вашингтонский обком» и какие-то неведомые специалисты, как мы видим, уже убедили Ельцина, как надо проводить приватизацию. Успешное промывание его мозгов происходило задолго до появления на правительственной арене Гайдара и Чубайса. Установки, полученные за океаном, он с большевистской жестокостью проводил в жизнь.

Вот так. И никаких «розовых очков».

За 183 дня исполняющий обязанности главы правительства Гайдар проявил полную профессиональную непригодность, и, несмотря на старания Ельцина удержать его в кресле премьера, был категорически отвергнут Верховным Советом, затем и Съездом народных депутатов.