Владимир Муравьев - Московские улицы. Секреты переименований

Старая москвичка Елизавета Петровна Янькова в своих воспоминаниях «Рассказы бабушки», охватывающих время с середины XVIII по первую четверть XIX века и содержащих много любопытных сведений о Москве и москвичах той эпохи, рассказывая о московском главнокомандующем П.Д. Еропкине – личности заметной и уважаемой в Москве, сообщает: «Он имел свой дом на Остоженке, тот самый, где теперь Коммерческое училище, отчего и переулки, что возле, называются один – Малый Еропкинский, другой – Большой Еропкинский». Примечательно, что Янькова, обычно вспоминающая, кому дом принадлежал прежде того человека, о котором говорится, тут вроде бы забывает, что всего каких-нибудь десять лет назад переулок назывался Шеншинов, также по имени домовладельца. Домовладелец выехал, появился новый – и у переулка новое название. Но при этом название переменил переулок, куда выходил боковой фасад дома главнокомандующего, а не улица Остоженка, куда выходил главный, – выразительный пример того, что на названия улиц не воздействовали сиюминутные обстоятельства.

Повод для создания топонима давали также некоторые события и черты народного быта.

Лихоборы обязаны названием тому, что в XVII—XVIII веках тут в «лихом бору» на проезжих нападали разбойники.

Газетным стали называть переулок из-за того, что в нем помещалась контора, в которой подписчики всей Москвы (тогда газеты еще не разносили по домам) получали свои газеты.

А ближайшая к Зацепской площади улица называется Щипок, к ней примыкают Щипковские переулки. Это название также имеет отношение к таможенному досмотру. Нынешнее название несколько переиначено, раньше оно произносилось Щупок. Здесь длинной остроконечной железной палкой – щупом – протыкали возы соломы и сена, чтобы узнать, не скрывается ли внутри какой-нибудь запрещенный товар. Д. Никифоров, автор книги «Из прошлого Москвы. Записки старожила», рассказывает, что еще в 60-е годы XIX века здесь дежурил сторож со щупом, который следил, чтобы в Москву не привозили вина (автор здесь имеет в виду водку. – 5.М.), потому что в городе оно продавалось дороже, чем в сельских местностях.

Став городом, Москва быстро обросла слободами, в каждой из которых селились ремесленники одной профессии. Слободская ремесленная Москва оставила по себе память в многочисленных современных названиях: Гончарные переулки, Каменщики, Каретный ряд, Котельнические переулки, Кожевническая улица, Ружейный, Серебрянический, Скорняжный переулки, Бронные улицы (бронники – мастера, выделывавшие бронь: кольчуги), Кадашевская набережная (кадаши – бондари, делавшие кади: кадушки, бочки) и многие другие.

Наследниками названий улиц по ремесленным слободам стали улицы и переулки, получившие названия по ближайшим фабрикам и заводам, которые бурно начали строить в Москве во второй половине XIX века. Амовский проезд получил свое название в 1915 году от завода АМО (Акционерное машиностроительное общество). Теперь он называется Автозаводской улицей. По газовому заводу названа Газовская улица, по кирпичному – Кирпичная, по колокольным заводам – Колокольников переулок.

Слободы военных, стрельцов, в которых жили стрельцы одного полка, часто назывались по фамилиям их командиров – полковников. Таково происхождение Зубовской площади, Левшинских переулков, Лефортова. Патриархи также имели слободы, обслуживающие патриархию: Патриаршие пруды и Патриаршие переулки находятся на месте бывших патриарших слобод.

О том, что московский топоним обязательно заключает в себе что-то связанное с этой местностью, москвичи знали задолго до того, как появился первый научный труд, специально посвященный московской топонимике, – книга архитектора, историка и археолога А.А. Мартынова «Названия московских улиц и переулков с историческими объяснениями», вышедшая первым изданием в 1878 году.

В предисловии к этой книге, подводящем итоги многолетних и серьезных научных поисков, автор пишет: «Названия урочищ, площадей, улиц и переулков произошли не случайно; не произвольно выдуманы были имена для обозначения той или другой местности. В этих названиях заключается большею частью указание на историческое событие, на известное в свое время лицо, на бытовую черту, на местную особенность; в них хранится память прошедшего, иногда отдаленного. Но память эта слабеет с течением времени; характеристические названия, переходя от поколения к поколению, искажаются, теряют свое первоначальное значение, обращаются в бессмысленные звуки, ничего уже не говорящие тому, кто их слышит и повторяет. Иногда старые названия вовсе забываются, не заменяясь даже новыми, и местности, носившие прежде весьма выразительные имена, превращаются в безымянные. Восстанавливать старые названия, доискиваться их причины и смысла – работа трудная, но в высшей степени интересная. В них оживает, так сказать, перед нами забытое прошедшее. Мы видим постепенный рост города, разнородные составные части, соединившиеся в нем, характер почвы, на которой он выстроился, видим следы народных нравов, древних обычаев, влияние знатных родов, выдающихся лиц, впечатление, оставленное историческими событиями. К этой работе еще только начинают приступать для Москвы».