Владимир Дацышен - Очерки истории Монголии в XIX – первой четверти ХХ вв

Говоря об административном устройстве монгольских территорий на востоке Внутренней Монголии, русский военный исследователь писал: «Административное устройство восточной Монголии в настоящее время выразилось в чрезвычайно сложных формах, в виду совершенно мирного захвата этого края Китаем. Это – страна, аннексия которой давно уже подготовлена экономическим путем, и недостает только одного акта, которым с карты Азии будут вычеркнуты три сейма: Чжасатусский. Чжоудасский и Чжэримский и присоединены будут без каких-либо внутренних осложнений к Маньчжурии» 13.

Монгольское население в Цинской империи было неоднородным как в этнокультурном, так и в сословноправовом отношении. Но всех монголов объединяла языковая и религиозная общность, все говорили на диалектах монгольского языка и были буддистами-ламаистами. В сословно-правовом отношении все монголы относились к различным категориям неподатного привилегированного населения империи. Монгольский язык был вторым официальным государственным языком Цинской империи, а глава «монгольской церкви» – тибетский далай-лама, был духовным наставником маньчжурского императора.

По данным российских исследователей, население Внешней и Внутренней Монголии (без Барги) во второй половине XIX в. составляло около 2,5 млн. человек, в том числе более 1,7 млн. чел монголов 14. В российской литературе о численности населения говорилось следующее: «При необычайных границах обширной разнохарактерной страны, народонаселение Монголии чрезвычайно ничтожно. Переписи его не было и наличность не поддается никакой статистике. Но исходя из некоторых соображений и выводов, во всей стране старой Монголии исследователи определили от 1.500.000 до 2.500.000 душ обоего пола, а в отпавшей теперь от китайского владычества от 500– 700 тысяч душ… Кроме указанной народности, во всей Монголии живут 400 тыс. китайцев, по статистике Поднебесной империи 1911 года. Причем они, преимущественно занимаясь торговлей, сконцентрированы в 50% около городов и монастырей, а остальные, по большей части хлебопашцы – главным образом по долинам рек» 15.

Монгольские земли входили в различные административно-территориальные образования в Цинской империи, в той части империи, что традиционно называлась «Внешний Китай» (кит. – Вайчэн). Российский исследователь писал: «В административном отношении высшим государственным местом управления Монголией является Ли-фань-юань, или Инородческий Приказ, в Пекине. Учреждение это делится на 6 экспедиций и 7 отделений… Представителями китайской власти в самой Монголии служат два цзянь-цзюня (военные губернаторы); один из них, назначенный собственно для северной Монголии, или Халхи, имеет свое постоянное местопребывание в городе Улясутае; другой, ведению которого подлежит Южная Монголия, вместе с Ордосом и Кук-нором, живет в Гуй-хуа-чэне» 16.

На севере, в приграничных с Сибирью районах, все территории Цинской империи были объединены в единую территориально-административную единицу под властью Улясутайского цзянцзюня (генерал-губернатора). Эта территория, имевшая особое административное устройство и известная как Внешняя Монголия, объединяла Халху и Северо-Западную Монголию. Резиденция цзянцзюня находилась в районе города Улясутай (монг. – Улиастай; кит. – Улия-сутай). Описание китайской столицы Внешней Монголии накануне падения Цинской династии дано в донесении русского разведчика: «Китайские власти в Улясутае – Дзянь-Дзюнь и два Амбаня – помощника Дзянь-Дзюня, один из них китаец, другой монгол, квартира их в крепости от города 1½ версты. В городе находится банк, который свои операции производит только с монголами, беря с них 36% годовых. На одном краю города полицейское Управление, у ворот которого висят две большие плети и доски – колодки для заковывания преступников, на другом конце города храм и казарма для солдат, казарма маленькая человек на 10—15, здесь живут два-три солдата караульщика, здесь стоят две статуи /два человека и два коня/ изображающие каким должен быть кавалерист, может быть по-китайски или по-монгольски эта поза очень хороша и молодцевата, но я в выпученных глазах и длинной одежде не нашел ничего красивого и хорошего, здесь же находятся десятка два ружий… Несколько желтых трехугольных с красными полосками по краям флачком на коротких древках – палочках прикрепленных к некоторым домам указывают, что здесь живет солдат, таких флачков по городу висит штук 10… Улясутайская крепость находится на восток от города, в 1½ верстах от него, это правильный четырехугольник, стены которого сложены из дерна, толщиною у основания 14 шагов, вышиною аршин 6. Снаружи стен заставлены лесом, хотя есть много мест не заставленных; изнутри стены имеют уступ так что в разрезе стена получится такой формы. Ворот в крепости трое, с восточной, южной и западной сторон, с северной нет, над воротами и по углам деревянные башни в которых стоят пушки, говорят, что из пушек можно пугать только воробьев, ворота сделаны из лиственничных плах толщиною вершка два, снаружи обиты жестью и гвоздями, имеющими громадные шляпки, одни наружные в полукруглой стене, другие внутренние в прямой стене, устройство тех и других одинаковое, крепость окружена рвом наполняющимся водою, теперь во рву – ширины вверху 12 шагов, глубины аршина 3, от стен крепости ров проходит на расстоянии 10 сажен. Из западных ворот крепости устроена хорошая широкая дорога в город. Помещения для солдат в крепости фанзы деревянные обмазанные глиной, некоторые разваливаются, производят впечатление беспорядочно построенных лачужек, солдат видел в крепости человек 5, два – должно быть часовые караульщика ходят около башен на стенах крепости два-три внутри крепости / один караульщик тюрьмы, другой церкви/, говорят, что в крепости есть училище, где учится около 60 человек, но где это училище я не мог узнать, не видел также учащихся. С восточной стороны в крепости проведена канава с водой. Каждая стена крепости будет длиною 250 саж. Между городом и крепостью течет р. Загастай, через которую устроен хороший деревянный мост, повыше города и коло города берега речки укреплены плотниками – вероятно для того чтоб город не заливало водой» 17.