Казимир Валишевский - Образование государства

Эта встреча сначала сопровождалась удачей европейцев: их артиллерия многим превосходила азиатскую. Вскоре после этого, однако, когда неожиданные противники предприняли наступательные действия, Хабаров счел за лучшее отступить. По дороге часть его казаков возмутилась и оставила его. Совершенно неизвестно, что сталось с этими дезертирами. С остальным своим отрядом Хабаров поднялся по Амуру до устья Камары и построил там форт, который должен был носить его имя и сделаться впоследствии главною стоянкою русских на большой реке. Разрушенный вскоре китайцами и вновь построенный Онуфрием Степановым, он представлял сначала для московской колонизации довольно непрочный опорный пункт: в 1658 году Степанов был там убит вместе с 270 членами гарнизона, а 227 человек спаслись на одной лодке. К тому времени из Москвы отдано было приказание укрепиться по возможности на Шилке и по верхнему течению Амура, где енисейский воевода, Афанасий Пашков, действительно занялся восстановлением целого ряда мест, оставленных туземцами: Нерчинска, при соединении Нерги и Шилки, Албазина и других. В 1685 году Албазин разделил участь Хабаровска, и русский флаг исчез на этот раз на некоторое время из всей области. Но к этому времени московское правительство уже стало стремиться завязать переговоры с Китаем.

Богдыхан (император) Кганг-Ги (Всеобщий покой)

Первая попытка, предпринятая в этом направлении в 1656 году, натолкнулась в Пекине, как и в Риме, на конфликт по поводу этикета: посланец царя, Феодор Байков, должен был взять обратно свои верительные грамоты, так как он отказался передать их кому бы то ни было, кроме самого богдыхана. Его преемники воспользовались в третьей четверти семнадцатого века затруднениями, в которых находилась юная маньчжурская династия, представленная знаменитым Кганг-Ги (1662–1722 гг.), а в 1675 году грек Николай Спафарий сумел заинтересовать в успехах своей миссии иезуитов, находившихся в то время в Пекине. Богдыхан удостоил его двух аудиенций, расспрашивая с любопытством о летах Алексея, его внешнем виде, продолжительности его царствования, потом перешел к личным вопросам: «Изучал ты философию, математику и тригонометрию?»

Кганг-Ги хвалился, что его научили этим наукам отцы, присутствовавшие при аудиенции коленопреклонные. Они не без труда склонили посланника последовать их примеру. Удовлетворившись полученными ответами, сын неба пригласил Спафария откушать и великолепно его угостил не только чаем, приготовленным по-татарски с молоком и маслом, но и всяческими яствами, приправленными вином: фабрикуемое также иезуитами, оно, кажется, соперничало с лучшими рейнскими винами.

Результаты посольства, однако, не соответствовали явившимся благодаря этим любезностям ожиданиям. Спафарий вынужден был даже отказаться принять ответ Кганг-Ги на письмо Алексея: подарки царя были отождествлены в нем с данью, и богдыхан считал свои собственные чем-то вроде жалованья! Описание этого путешествия, составленное самим посланником и снабженное очень любопытными рисунками и планами, должно быть рассматриваемо как единственный и самый ясный результат этого посольства.

Таким образом, были уже поставлены вехи на пути, по которому, как по кровавой борозде, проложенной Поярковым и Хабаровым через сибирские равнины и горы, Россия приготовляла себе лучшее и грандиозное будущее. Реклю показал в красноречивых цифрах ее успехи, начавшиеся довольно скромно и закончившиеся чрезвычайным расширением границ в шестнадцатом веке до конца царствования Алексея.

Приобретения во время царствования Алексея занимают, на первый взгляд, довольно мало места, но значение этих приобретений огромно по их качеству; и, в общем, энергия, развитая в этом направлении, является настоящим чудом, настолько она не соответствует тем средствам, которые могли быть пущены в ход.

В царствование Алексея, как и при его непосредственных предшественниках, Москва, продолжая чрезвычайно быстро и во всех направлениях расширяться, была далека от закрепления даже в Европе неприкосновенности своих до того приобретенных границ. Ей не удавалось даже укрепить их прилично, потому что, расширяя их постоянно, смотря по обстоятельствам, то быстро, то медленно, она не могла даже думать об этом. На юге так называемая белгородская линия, имея опорным пунктом город того же названия по верхнему течению Донца, постоянно расширяла свои границы в соседнюю степь, разбрасывая по ней целый ряд других маленьких авангардных постов: на западе – Олешну, Вольный Хотмийск, Болхов; на востоке – Корочу, Яблонов, Новый Оскол, Усерд, Острогайск, Коротояк, Воронеж, Орлов, Козлов.