Филипп Матисзак - 24 часа в Древнем Риме

Очень интересный случай, связанный с известным скандалом, совсем недавно рассматривался в базилике. Рабыня отравила любовницу своего хозяина – преступление, которое она признает, но утверждает, что она сделала это по приказу хозяина. По словам рабыни, она действовала из страха перед ужасными наказаниями, которые обрушились бы на нее, если бы она ослушалась. Хозяин отрицает, что отдал такой приказ. Он утверждает, что рабыня когда-то была его наложницей, и когда он освободил ее, она отравила новую любовницу из ревности. Эта защита оказалась весьма шаткой, так что теперь хозяин находится под судом за подстрекательство к убийству.

Хозяин, о котором идет речь, является известным торговцем, и дело привлекло довольно много зрителей. Целая толпа собралась в базилике, где было не так много места, даже при учете того, что целый класс школьников бесцеремонно изгнали на улицу. Помимо претора (магистрата) и его помощников, обвиняемого и его друзей, свидетелей и присяжных, есть также сознавшаяся отравительница и сопровождающие ее охранники.

В результате не поместившиеся в базилику зрители вышли из открытой передней базилики на улицу и там помешали проехать и весталке Марсии, которая возвращалась с водой, и юристу Гаю, которого вызвал претор. Будучи юристом, Гай является членом императорского бюрократического аппарата и поэтому подчиняется приказам претора. Это часто означает, что он был вызван из своего офиса в короткие сроки для консультации по этому делу.

По крайней мере, сегодня солнечно. Однако Гай завидует некоторым из его предшественников, таким как Муций Сцевола, которые были богатыми аристократами. Их интерес к закону был чисто академическим. Их не отрывали от исследований, чтобы принять участие в реальных заседаниях с участием реальных людей.

Хотя Гай любит закон, он предпочитает как можно меньше взаимодействовать с людьми, к которым он применяется. Разумеется, ему не нравится, что он находится в толпе, где его пихают локтями, толкают и угрожают вырвать из рук свитки.

Базилика в Помпеях. Судья сидел на поднятом постаменте, куда можно было взобраться по маленькой деревянной лестнице

Гай с нетерпением ждал тихого утра, чтобы проштудировать юридические документы императоров Августа и Тиберия (libelli) и попытаться установить набор правовых принципов при помощи ответов императора на просьбы о вынесении судебных решений по вопросам, затрагивающим каждого, от частных лиц до городов или даже целых народов. Теперь вместо того чтобы провести тихое утро с перепиской мертвого императора, ему нужно будет высказать свое мнение о каком-то ужасном, сумасшедшем скандале, в то время как какие-то немытые обыватели выкрикивают непрошеные и очень непрофессиональные советы.

Претор пытается выглядеть невозмутимо, ожидая прибытия Гая, но на самом деле, сидя на своем месте курула, он все больше раздражается. Увидев, как юрист изо всех сил проталкивается сквозь толпу, он сигнализирует своим ликторам, чтобы они проложили Гаю путь. Гай может понять раздражение претора. Курульный стул может быть символом величия старших магистратов Рима, но это не самое удобное кресло, на нем невозможно долго сидеть. Он не для этого. Это узкое кресло без спинки и с жестким сиденьем предназначено для того, чтобы побудить сидящего на нем как можно быстрее завершить дело.

Честно говоря, претор уже устал слушать истерические вопли дочерей обвиняемого, которых привели в суд именно для этой цели. Девочки со взъерошенными волосами и залитыми слезами лицами цепляются за тогу отца и просят присяжных не осуждать его и не оставлять их сиротами в жестоком мире.

По случаю, тога отца черная (это цвет траура, и обычно такую тогу арендуют для похорон, а не для обвиняемых в судебном деле). Отец небрит, показывая миру, что он слишком обезумел, чтобы его можно было оставить рядом с бритвой, слезы текут у него по лицу, когда он приветствует своих друзей, коллег и даже случайных прохожих, умоляя их позаботиться о его драгоценных детях, если суд обратится против него. Это происходит уже час, и, хотя зрители, похоже, любят его, чиновники суда выглядят измученными.

Это даже не судебное разбирательство, это предварительное слушание. Претор присутствует потому, что он и есть закон. Его первая задача, обозначенная городским претором, заключалась в том, чтобы объявить, какой из законов, воплощенных в прецедентах, установленных его предшественниками, будет использован. Своими суждениями сегодня и всю оставшуюся часть года он будет принимать новые законы для грядущих поколений.