Сергей Дмитриевский - Сталин [Предтеча национальной революции]

Огромнейшую, активнейшую роль играли и играют организации молодежи, на которые никто так не сумел опереться, как Сталин [14] Любопытны данные, приведенные Кагановичем на XVI съезде партии (1930 г.): средний возраст советского индустриального рабочего — 30–32 года. 25 % индустриальных рабочих в возрасте до 22 лет. . И это опять доказывает, что что-то от народной души Сталин представляет, на каких-то струнах ее до сих пор даже умеет играть.

Опираясь на партийный аппарат, опираясь на шедший за ним тогда почти целиком слой народных революционеров, опираясь на шедшую за ними часть народной массы, опираясь на большую часть активной молодежи, — играя на высоких и низменных инстинктах всех слоев партии, обольщая успехами революции одних, ударяя по национализму других, покупая третьих местами, почестями, выдвижением, угрожая, ломая хребты, сажая в тюрьмы, расстреливая, убивая исподтишка, — Сталин победил в борьбе со всеми противниками из «старой гвардии».

Около четырех лет длилась борьба с Троцким. Она была нелегка. И партийный аппарат не имел еще сегодняшней организации, не был так послушен. И сам Сталин не имел того непререкаемого авторитета, что он в дальнейшем приобрел. Опираться наверху ему приходилось тогда по преимуществу на людей болота: опора шаткая, ненадежная. К тому же вожди болота, Зиновьев и Каменев, думали, естественно, не столько об интересах Сталина, сколько о своих собственных. Они думали перехитрить его. Но Сталин недаром прошел трудную школу заговорщика, конспиратора. Сталин недаром родился на Востоке, от отца-грузина, от осетинки-матери. Перехитрил он. Вначале он заставил Зиновьева и Каменева резчайшим образом выступить против Троцкого.

В 1925 г. Зиновьев писал:

«Кто говорит, что троцкизм может стать „законным оттенком“ в большевистской партии, тот сам перестает быть большевиком. Кто хочет теперь строить партию в союзе с Троцким, в сотрудничестве с тем троцкизмом, который откровенно выступает против большевизма, тот отступает от основ ленинизма…»

«Троцкий стал уже в стране символом для всего, что направлено против нашей партии, — писал в том же 1925 г. Каменев. — Мы должны принять все меры, чтобы охранить от заразы этого небольшевистского учения те слои партии, на которые оно рассчитывает… Надо выбрать между троцкизмом и ленинизмом… Нельзя сочетать того и другого…»

А вскоре Сталин тонко построенной интригой привел к тому, что потерявшие почву Зиновьев и Каменев, лишенные всей почти армии своих приверженцев, которая перекочевала к Сталину, почуяв в нем грядущего победителя, бросились в объятия Троцкого, заключили с ним блок. Тогда Сталин вытащил из архивов все, что они писали, и публично задал вопрос:

— Хватит ли у Каменева и Зиновьева смелости повторить теперь эти слова? Если они готовы их повторить, почему они находятся теперь в блоке с Троцким? Если они не решаются их повторить, то не ясно ли, что они отошли от ленинизма и перешли на сторону троцкизма.

В результате Сталин почти одновременно разбил не только Троцкого, но и Каменева и Зиновьева — и положил конец олигархии болота, в которой сам вынужден был так долго барахтаться. Троцкий был при презрительном и злорадном молчании страны отправлен сначала в ссылку, потом за границу. Каменев и Зиновьев скоро «покаялись», приползли обратно в партию, но власти уже не получили, а только сытный кусок, при условии — сидеть тихо и изредка помогать Сталину. Каменев был впоследствии использован Сталиным для провокации Бухарина на откровенные заявления, которые, будучи немедленно переданы Каменевым Сталину, послужили большим козырем последнего в борьбе с «правой оппозицией».

Борьба Сталина с правой оппозицией, с Рыковым, Томским, Бухариным, вчерашними его союзниками, которые, в конце концов, стали тоже связывать его, мешали утверждению полного, неограниченного его самодержавия, мешали полному проведению взятого им курса на полное порабощение страны и перенапряжение ее сил для осуществления его планов, была значительно легче. Вожди правой оппозиции были слишком слабыми людьми — и не сумели использовать той атмосферы сочувствия и поддержки, какая создалась вокруг их имен в стране. Они боролись, подобно Троцкому, словами, речами, резолюциями и даже более, надо сказать, слабыми. Единственным же аргументом в той обстановке, какая создалась к тому времени в Москве, был вооруженный кулак. Единственным путем: политический заговор и переворот… Сталин не рискнул выбросить вождей правой оппозиции из партии. За ними стояли еще слишком сильные слои. Они имели слишком глубокие корни в партии и стране. Но он их заставил публично покаяться, высечь себя самих, отстранил их от власти, посадил на нейтральные места. Бухарин сейчас ведает советской наукой, а Рыков — народный комиссар почт и телеграфов.