Сергей Дмитриевский - Сталин [Предтеча национальной революции]

И научились в конце концов… Но пока что хаос, никаких традиций, никакого ритуала.

И Смольный живет своей жизнью, а Петроград, а страна — своей. И все говорят — одни с горькой болью, другие со злобной радостью:

— Какое это правительство!.. Они и месяца не продержатся…

Открыто, вызывающе собираются разные организации, ставящие своей задачей борьбу с новым правительством. Во главе революционная демократия, круги умеренной буржуазии. Говорят, захлебываются в речах. Жесткие пальцы матросских рук судорожно тискают винтовки. Эх, пальнуть бы! Но правительство молчит. Правительство пока не трогает этих людей. С ними даже, убаюкивая их мечтами о власти, оно ведет переговоры. Эти люди ему не опасны.

Почти открыто происходят заседания членов свергнутого Временного правительства. Оно считает еще себя законной властью в стране, и даже публикуется об этом сообщение, и газеты его печатают.

Керенского, правда, нет, он передал свои полномочия Авксентьеву. Но и Авксентьев в заседания не ходит. Председательствует Прокопович, министр чего-то. Нет и большинства из министров, они разъехались по стране, изливаются там в речах, истощаются в бесплодных совещаниях, дезорганизующих антисоветское движение. Но заседают товарищи министров, и заседаниям ведутся протоколы, работает канцелярия, ведутся сношения со ставкой фронта, с саботирующими советскую власть министерствами.

И это нелегальное правительство имеет еще авторитет, имеет фактическое влияние на дела — и могло бы принести большой вред новой власти, если б только заседали в нем иные люди. Но большевики знают, с кем имеют дело!

Перед «Временным правительством» встает вопрос «о формальном непризнании сенатом большевистской власти как таковой». Подумаешь: кому какое дело, признают власть отправленные на покой старички, живые трупы прошлых режимов, или нет! Но вопрос обсуждается живо и серьезно. «Единственно, чего сенаторы боялись, — вспоминает один из членов этого „правительства“, Демьянов, — это выхода при обсуждении вопроса из рамок законности и перехода в политическую демонстрацию. Обошлись без демонстрации, а большевикам показали свое место».

Обсуждали вопрос о денежных выдачах. В то время, как советская власть сидела вследствие саботажа чиновников без денег, подпольное «Временное правительство», оказывается, могло распоряжаться и эмиссией, и выдачами денег.

Антибольшевистский Комитет спасения родины и революции, одно из многочисленных инвалидных учреждений того времени, обратился к «правительству» с просьбой отпустить ему 400 000 рублей. Деньги нужны были на издание антибольшевистских брошюр и прокламаций для распространения в войсках. «Эта задача, — вспоминает Демьянов, — могла тогда иметь некоторый успех. В войсках все же царила некоторая двойственность настроения и некоторая отсюда нерешительность».

Одновременно чиновники учреждений обратились к правительству с просьбой досрочно выплатить им жалованье. Чиновники рассуждали вполне резонно:

— Саботаж возможен только в том случае, если у нас будет на что существовать с семьями. Со дня на день Временное правительство может оказаться в невозможности распоряжаться суммами. Большевики же при выплате жалованья поставят непременным условием возобновление работы.

«Поднялись бесконечные споры — можно ли допускать нарушение закона о порядке выдачи жалованья».

Решительнее всех выступал председатель этого странного собрания Прокопович:

— Не имеем права!

Грозил даже «уходом с поста». Наконец, решили: из казначейства деньги на выплату чиновникам взять, но самую выплату произвести в установленный законом срок.

А Комитету спасения в деньгах так и отказали.

— Мы не имеем права тратить народные деньги на партийную борьбу, — говорил Прокопович.

О том, что решается вопрос о дальнейших судьбах народа, он, очевидно, не думал. Форма прежде всего!

…В дни Октябрьского переворота Сталин проходил по Невскому проспекту, направляясь к штабу округа.

Цепь матросов перегораживала Невский. На них напирала большая толпа. Все хорошо одетые люди, мужчины, женщины. Среди них много «вождей» революционной демократии: Авксентьев, Прокопович, Хинчук, Шрейдер, Абрамович. Они требовали пропустить их в Зимний дворец, где еще сидело Временное правительство. Кричали истерически:

— Идем умирать в Зимний дворец!

Матросы не пропускали. Сначала были спокойны, потом, когда толпа стала настойчивее, раздались крики возмущения, ругань, матросы озлобились.